Я никогда не была спокойна

Анжелика была той нитью, что соединяла итальянских социалистов в Швейцарии и всю галактику социал-демократов, в частности немецкую, австрийскую и восточно-европейскую. Эта ее роль способствовала росту интернационального чувства среди итальянской эмиграции, что вскоре стало одной из главных характеристик ИСП. Еще молодая партия не имела органичных и крепких связей с другими европейскими социалистическими партиями, у нее не было и четкой структуры: она ограничивалась случайными демонстрациями солидарности против репрессивных действий различных правительств. Первым настоящим связующим звеном стала Балабанова.

У Балабановой прямые контакты с самыми харизматичными политическими деятелями; она дружит с Розой Люксембург и Кларой Цеткин, лидерами немецких женщин; она участвует в съездах Социалистического интернационала. Этому великому делу Анжелика отдается душой и телом. Очень ценно ее знание языков: она переводит встречи и массу документов. Эта ее работа за границей вызывает доверие у окружения Турати. В Милане во время демонстрации в память жертв репрессий 1905 года Турати в своем выступлении говорит: «Хватит уже моих слов. Среди нас находится представительница угнетенной России Анжелика Балабанова». Анжелика поднимается на трибуну и начинает рассуждать о торговом сотрудничестве Италии и России: «Если бы вместо того, чтобы прислать на эту выставку изделия ручной работы, изготовленные угнетенными и недоедающими крестьянами, Россия прислала бы скелеты умерших от голода арендаторов и черепа замученных революционеров, общественность получила бы более точное представление о царской России»[84].

1907 год для тридцатилетней черниговчанки звездный. Она становится живым свидетелем невиданного развития международного социалистического движения. Она впервые участвует как наблюдатель в съезде Второго интернационала, проходящем в Штутгарте. Туда приезжают делегаты из всех стран мира, это настоящее буйство языков! Одно заседание посвящено женщинам и всеобщему избирательному праву. Клара Цеткин просит Анжелику быть переводчиком. Но самой острой темой становится колониальное соперничество европейских стран в Африке. Перед делегатами выступают такие столпы, как Август Бебель, Жан Жорес, Виктор Адлер[85]. Вспыхивают горячие дебаты, мнения расходятся.

Кто-то предлагает провести всеобщую забастовку, другие, и среди них Густав Эрве[86], выступают за всеобщее восстание. Ленин не участвует в открытых дискуссиях, но, как обычно, косвенно влияет на работу некоторых подкомитетов съезда, пытаясь продвинуть самые радикальные решения, которые также поддерживают Люксембург и Либкнехт. Большинство немцев и австрийцев тормозят решения, боясь резкой реакции своих правительств: они могут привести к тому, что социалистические партии будут объявлены вне закона. Но компромисс между реформистами и максималистами был достигнут, окончательная резолюция была переведена Балабановой на несколько языков.

В Штутгарте Анжелика совершенствует свое знание языков, но самое главное, становится другом Карла Либкнехта, молодого блестящего немецкого интеллектуала, сына Вильгельма Либкнехта, одного из основателей немецкой социал-демократии. Карл предлагает ей совместно работать над проектом Молодежного интернационала. Они проводят вместе много часов. Пишут документы и черновики в городских кафе, в пивных встречаются с молодежью разных национальностей. Они мечтают о революции. Со временем связь между Анжеликой Карлом становится очень тесной, их политические пути всегда будут идти параллельно.

Глава седьмая Газета Avanti! – Детище Анжелики и Бенито

Балабанова на долгие годы остается в Швейцарии. Она по-прежнему живет в Лугано, когда в октябре 1909 года по пути в Форли ее навещает Муссолини. Она несколько месяцев назад ездила к нему в Тренто: он был председателем Палаты труда и редактором еженедельника «Будущее трудящегося». Кроме того, он сотрудничает с газетой Il Popolo[87], редактором которой служит Чезаре Баттисти. Они не виделись четыре года. Бенито вернулся в Италию, отслужил в армии и стал преподавать в начальной школе. Но страсть к политике и журнализму привела его в этот город, находящийся в руках австрийцев и пропитанный ирредентистскими[88] идеями Баттисти. Жена этого храброго националиста (он закончит жизнь на виселице) в 1925 году рассказывала писателю Уго Ойетти, что «какое-то время» у нее в доме жили Анжелика и Бенито[89].