Я никогда не была спокойна

На севере растет волна протеста против отраслевых ассоциаций, революционных синдикалистов и максималистов Серрати, Лаццари и Балабановой. В Романье народный лидер – Муссолини. Теперь в ИСП все объединились против решения Джолитти и экономических интересов Римского банка в Ливии. Все кроме Биссолати, Бономи, Кабрини и Подрекка, которые начинают сотрудничать с правительством. Возникает «дело Биссолати», положившее начало глубокому кризису, политическому и идеологическому, в рядах итальянского реформизма.

Бывший редактор газеты Avanti! Биссолати называет партию «сухой веткой», в которой больше не циркулирует живая кровь, грубо осуждает антипатриотизм крайних левых, просит социалистов объединиться с собственной нацией, призывает парламентские группы ИСП не противостоять априори военным расходам. Он идет дальше реформизма Турати и с теоретической точки зрения, обращаясь к «реформизму, для которого прилагательное “социалистический” становится излишним»[101]. Однако раскол становится неизбежным, когда парламентарий Биссолати отправляется на совещание к королю: депутат-социалист никогда такого не делал. Это скандал. Преследуемый максималистами, которые с каждым днем становятся все агрессивнее и многочисленнее, Турати потеснен, прижат к стене. И все же в октябре, на съезде в Модене, он проводит свою резолюцию, осуждая как «гладиаторскую оппозицию», так и проправительственные группировки.

Но Биссолати уже не слушает Турати и в 1912 году вместе с итальянскими солдатами, уже находящимися в Ливии, делает последний шаг, который влечет за собой раскол: совместно с Кабрини поздравляет короля и королеву с тем, что покушение анархиста Антонио Д’Альба не удалось[102]. Это происходит на фоне политической борьбы в Италии, причем в некоторых областях эта борьба почти приобрела форму партизанской войны.

Итак, «кризис, давно уже зреющий в реформистском крыле, достигает своего пика»[103]. Для группировки Балабановой открывается перспектива оказаться во главе партии. Это радикальная группировка, с сильным антиправительственным уклоном, подвергающая критике все, включая решение отдать газету Avanti! под управление акционерному обществу. Учреждение Социалистического издательского общества посчитали буржуазным делом. Революционеры громко бьют в антимилитаристские барабаны и выступают за всеобщую забастовку. В самой раскаленной области Муссолини со страниц «Классовой борьбы» призывает к перевороту. И Анжелика всегда готова поддержать его, даже когда он предлагает физически препятствовать отправке итальянских солдат на войну и организует саботаж на железнодорожных путях в Мельдоле. Секретаря социалистов Форли отправляют в тюрьму, где помещают в ту же камеру, в которой сидел Пьетро Ненни. Вожди-реформисты впервые слышат имя Муссолини.

Решительный поворот произошел в 1912 году: при активном участии революционеров был созван чрезвычайный съезд партии в Реджио-Эмилии. Максималисты хотели исключить из партии тех, кого презрительно называли демократическими слепнями, джолиттинцами и триполитанцами, а также отправить Турати в оппозицию реформистов. Анжелике удалось вернуть Муссолини и вместе с ним сильную федерацию Форли в ИСП: Балабанова участвовала в местном съезде 16 июня, где ее выбрали в президиум.

Политический и социальный контекст, в котором открылся съезд в Реджио-Эмилии, идеален для революционеров. В стране царит глубокий экономический кризис, классовая борьба подпитывается требованиями ассоциации работодателей аннулировать все достижения профсоюзов за последние десять лет. Вспыхивают бурные забастовки шахтеров и рабочих-машиностроителей в Пьомбино и на Эльбе, крестьян и рабочих стекольного завода в Ферраре. Все эти акции протеста выходят из-под контроля Генеральной конфедерации труда и реформистов. Зато анархо-синдикалистам удается положить им конец: они раздувают огонь и выражают солидарность с современным рабочим классом, который за эти годы сформировался в сталелитейной и горной промышленности, а также на крупных заводах с современными технологиями. Социалисты-революционеры уже настолько сильны, что выходят на национальную политическую сцену, набирая от 40 процентов в национальном съезде в Модене до 55 процентов в Реджио-Эмилии.

На этом последнем съезде наша пара окончательно воссоединяется. Оба в первых рядах сражаются против «министериалистов», примыкают к крайне левому революционному крылу. Их активно поддерживают романьольские делегаты, и они отстаивают принципиальную позицию: никакого взаимодействия с реформистами, даже с теми, что придерживаются левых взглядов; на административных выборах ИСП должна поддерживать только своих кандидатов и не допускать союзов с другими партиями. Артуро Велла и Костантино Лаццари, яркие представители движения максималистов, пытаются усидеть на двух стульях: они не хотят окончательно рвать с Турати, Кулишевой и Тревесом.