Я никогда не была спокойна

Ей уже было не скрыть свое волнение, когда ее дочь, которая всегда относилась ко мне с большим уважением и глубокой привязанностью, вошла и глаза ее округлились от удивления. Она поехала было на вокзал, но на полпути ее охватил ужас от этого поступка, моего приезда из Германии. «Это правда, Анжелика, что ты приехала из Германии?» Это был не цинизм, а страх, и я ничего не ответила, я пожалела ее. Поскольку из всей нашей большой семьи я была единственной, у кого были идеалистические устремления, и потому выбрала для себя жизнь, лишенную привилегий и лжи, девушка, с совестливой душой, испытывала ко мне что-то вроде обожания. Меня удивляло, что в ее сознании любой мой поступок мог быть только правильным. А теперь она была как в дурмане, обусловленном общественным мнением. Итак, когда на следующий день я заявила, что собираюсь жить в другом месте, сопротивление моих родственников, которые по-своему любили меня, было весьма условным[339].

Анна обескуражена, огорчена тем, что Анжелика стала большевиком, позорным клеймом, и вернулась в Россию, чтобы бороться и с новой властью. Сказать по правде, Балабанова еще не вступила в группу Ленина, но сестре не возражает. Напротив, она подтверждает то, что пишут газеты, и добавляет, что в Италии она была еще похуже чем большевичка.

Обед в доме Балабановых получается прохладным. Ночью Анжелика спит в комнате, увешанной портретами предков. Она долго не может заснуть. Наконец ей удается задремать, но вскоре ее будит какой-то шум. Это Анна, она сидит в кресле рядом с кроватью, сжимая руки, на ее лице отчаяние, глаза опущены. Она тихо говорит: «Сколько несчастий может случиться в одной семье. Одни сходят с ума, другие спиваются, третьи становятся большевиками. И надо же, все это случилось в нашей семье»[340].

Анжелика устала. Она встает и уходит. Но куда? Свободных домов нет, город полон демобилизованных солдат и крестьян, бежавших из сельской местности. Дома буржуазии и аристократии пока не экспроприированы. Кроме того, у Балабановой нет ни рубля в кармане. Свою квартиру ей предлагает Сергей.

Политическая ситуация, с которой сталкивается Анжелика в июне 1917 года, – запутанная, ситуация экономическая – тяжелейшая. Временное правительство не думает идти дальше реформации капитализма, а что касается войны, в июле оно переходит в контрнаступление, которое ставит австро-германские войска в тяжелое положение. В Италии превозносят Муссолини, тот насмешливо говорит о социалистах-пацифистах, называя их «изумленными, растерянными и униженными», и о «дорогом» товарище Балабановой, которую Avanti! защищает за то, что она «честно и мужественно выполнила задачи, возложенные на нее партией».

«Несомненно, – пишет редактор Il Popolo d’Italia, – что в последнее время русская революция подняла цены на пацифистские идеи на Циммервальдском рынке, особенно в Италии. Члены партии были глубоко убеждены, что Россия никогда больше не возьмет в руки оружие»[341].