Я оставлю свет включенным

– Николь, подожди! – окликнула ее Анжела, уже понимания, что дочь – единственная, кто не слушает ее приказов. Черная неблагодарность! Мать вытащила ее друга из детского дома, а дочь даже дослушать ее не хочет. Впрочем, рожать детей и рассчитывать на благодарность в будущем может лишь отпетый идиот-оптимист. Вздохнув, Анжела Петровна выпрямилась, отряхнула костюм и, тяжело ступая, направилась вслед за дочерью.

* * *

Татьяна ходила между рядами и диктовала:

– «Скоро осень. В еловом лесу весь день хлопочут проворные белки. Они прячут в свои кладовые маленькие грибочки, запасаются вкусными орешками…»

Они писали. Не поднимая голов и не издавая ни звука. Похоже, решили бойкотировать ее. С утра ужасно не хотелось идти в школу. Вчера вечером они долго говорили с мужем, она рассказала ему все до мельчайших подробностей, и Эдуард не понял ее поступка. Осуждать не стал, впрочем, он никогда ее не осуждал и всегда был на ее стороне, даже если весь мир был против. Но по тому, как он кивал головой, когда она рассказывала, поднимал бровь, потом попросил чаю и долго думал перед тем, как что-то ей сказать, она поняла: не одобряет.

Сразу же захотелось плакать. Она всегда стремилась к одобрению окружающих. Ну кроме того раза, когда вышла замуж за человека на тридцать пять лет старше. Возможно, она сделала это потому, что Эдуард ее всегда принимал и поддерживал, в отличие от родителей, выставивших из дома в восемнадцать лет и сообщивших, что они свою роль в ее жизни выполнили.

Утром она немного смалодушничала, даже набрала номер Елены Васильевны и хотела попросить ту заменить ее на уроке в Митином классе, но затем взяла себя в руки. Она ведь уверена, что все сделала правильно, а остальные пусть что хотят, то и думают. Нельзя всем нравиться, чай, не пряник. Она продолжила диктовать:

– «…носят мягкий мох в свое гнездо. Им совсем не страшны первые холода. Скоро их наряд станет мягким и пушистым».

Николь отсутствовала. Надо будет сегодня позвонить ее бабушке. Или лучше матери. Да, не будет лишним хорошо зарекомендовать себя перед Анжелой Петровной, кто знает, как жизнь повернется.

– «Проворные и веселые хозяюшки – белки».

Стук в дверь. Все головы повернулись как по команде. Дверь отворилась, и в класс без приглашения зашла Клавдия Семеновна. Татьяна отлично знала противную старуху – та частенько жаловалась, что дети не уступают в автобусе место старшим и шумят так, что даже в «Особняке» от них нет покоя. Интересно, зачем она пришла?

Не успела Татьяна сформулировать свой вопрос, как Клавдия ее опередила:

– Завтра детей Таше вернут. Вот, решила зайти сообщить вам, вы же как директор должны быть в курсе, волнуетесь небось, – прищурилась она и разве что в лицо не засмеялась.

Татьяна замерла, как от пощечины. Кровь прилила к щекам, и на миг показалось, что ее действительно ударили.

– Спасибо за информацию, – поджав губы, ответила она, а в голове уже забили тысячи колоколов. «Как возвращают? Почему? Опека же сказала, что не вернут, пока Таша свой дом в порядок не приведет. Неужели…» Она вперилась взглядом в пустое место Николь.

– Хороший мальчик Митя, правда? – не удержалась Клавдия. – Вон сколько друзей за него переживает. Переживаете ведь? – обратилась она к классу.

– Да, – тут же нестройным хором ответили те.

– Вот и славненько, вернется завтра, может быть, даже в школу заглянет. Пойду сейчас Ташеньку обрадую, она не знает еще, это мне одна сорока знакомая на хвосте принесла. А я сразу к вам. Вот уж, думаю, кто порадуется. Ну, будьте здоровы, Татьяна Николаевна, а то, знаете, многие по осени начинают болеть. Мне вот с утра нездоровится. – Клавдия закашлялась и вдруг, собравшись с силами, плюнула на пол практически под ноги Татьяне. Посмотрела ей в глаза, убедилась в том, что сообщение получено, и, развернувшись, медленно заковыляла прочь.

* * *

Керосином она дорожила, растягивала запасы. Он был единственным источником света в доме, и она старалась не жечь его понапрасну. Дети обычно ложились до наступления темноты, было тяжело приучить их к такому режиму, но она справилась. Вставали с первыми петухами и сразу принимались помогать ей по хозяйству. Что плохого в том, что у детей есть режим, что они не сидят ночи напролет перед телевизором или компьютером и встают рано, чтобы помочь? Покормить Эсмеральду, собрать яйца, дать корм птице, полить огород, если день будет жарким? Зато они никогда не пропадут в жизни. Даже маленькая Маша уже знала азы ведения хозяйства. Что бы ни случилось, они всегда смогут прокормиться от земли.

Она так думала, была уверена в своей правоте, но ошиблась. Жизнь диктует свои реалии, дети должны жить в том мире, который для них придумали современные взрослые. Для счастья им нужна канализация и холодильник. Весь тот маленький викторианский мир, который она построила с такой любовью и который казался ей тихим оазисом в мире, где бушуют агрессия и ненависть, был просто иллюзией. Пришло время возвращаться в реальную жизнь.