Я оставлю свет включенным

Глафира открутила крышку канистры с керосином и начала тщательно поливать все то, во что вложила душу и сердце. Начала с детских. Теперь детям они не пригодятся. В этом она была уверена. Татьяна приложит все силы, чтобы малышей ей не вернули. Интересно, что в ее жизни произошло такого, от чего она ненавидит весь мир? По слухам, директор была замужем за известным физиком. Детей, правда, нет, но это же не повод забирать их у других? Почему такая ненависть именно к ней? Наверняка у Татьяны в опеке есть свои люди, которые так быстро отреагировали. Как нужно разобраться с наркоманами и алкоголиками, так их не дождешься, а как изъять детей из дома без холодильника – вот, пожалуйста.

Глафира с особым ожесточением принялась поливать ванную, затем перешла в кухню и прихожую. Она задыхалась от вони керосина, волосы растрепались, лицо раскраснелось, ей казалось, что она сама пропиталась этим смрадом и теперь никогда не сможет от него избавиться.

Что дальше? Она съедет в квартиру, которая досталась им с Наташей от другой бабки. В свое время Глафира решила не трогать ее и отдать Кате или Мите, когда те подрастут. Пока поживет там. Она будет бороться за детей, чего бы ей это ни стоило. Пусть докажут, что она Глафира, а не Наталья. На фотографии в паспорте их не отличить друг от друга. А тело женщины, сгоревшей в доме вместе с Виктором, так и не опознали. Наталья считается официально покинувшей страну.

Она найдет «нормальную» работу, которая украдет время у детей. Будет ходить в офис с девяти до шести, тратя огромное количество времени на кофе с коллегами и бездумный серфинг сети. Или же снова начнет работать дома.

Дети будут на продленке или с няней. И начнется у них «нормальная» жизнь. Никаких больше волшебных миров, поделок, жизни принцесс и драконов. Губка Боб, «Макдоналдс», планшеты и другие блага цивилизации. Заживут!

Глафира отбросила в сторону канистру и, стараясь не дышать, вернулась на кухню. В верхнем шкафчике взяла коробок со спичками и вышла на улицу. Медленным шагом прошлась по саду, прося прощения у растений за то, что даже о них не смогла позаботиться. Открыла двери курятника и загон Эсмеральды, вывела животных и птицу на улицу. Поцеловала верную буренку в нос и погладила по голове:

– Беги, Эмка, спасайся, раз уж я не смогла.

Григорий Антонович с утра уехал к двоюродному брату в соседнее село. Его «резиденция» стояла в глубине сада, и Глафира не переживала, что она пострадает.

Эсмеральда не сдвинулась с места и лишь укоризненно смотрела на хозяйку грустными глазами. Глафира стегнула ее хворостиной, направляя к выходу. Корова покорно затрусила к воротам. Глафира смотрела ей вслед, и едва та вышла на улицу, она сорвала несколько ягод поздней малины, засунула горсть в рот и тут же выплюнула. Малина была настолько сочной и сладкой, что могла поколебать ее уверенность в осуществлении задуманного. Хотя когда кто-то или что-то могли ей помешать? Даже если она планировала полную дурость вроде убийства человека.

Глафира подошла к крыльцу, на которое израсходовала большую часть керосина. Ведь если огонь мощно вспыхнет здесь, то он очень быстро распространится по всему дому. Чиркнула спичкой и, не давая себе времени на размышления, бросила ее на крыльцо.

– Таша, Ташенька! – Клавдия Семеновна начала звать ее еще с улицы – не терпелось поделиться радостной новостью про детей и насплетничать о своем походе в школу. – Ташенька, ты дома, детка?

Глафира поспешно сбежала с крыльца, краем глаза отмечая, как весело вспыхнул рыжий огонек и, словно подмигнув ей, побежал к двери. Клавдию надо отправить подальше, иначе помешает.

– Иду, Клавдия Семеновна, – откликнулась Глафира и почти бегом приспустила к выходу из сада. Старые деревья смыкались за ее спиной, закрывая дом и давая пламени время, чтобы сделать свою работу.

Клавдия уже вошла в калитку. Тяжело дышала, схватившись за сердце. Одетая в темное платье ниже колен, она выглядела вестником апокалипсиса.

– Ташенька, девонька, деток твоих возвращают! – воскликнула она и сама засмеялась от радости. Хорошо все-таки быть гонцом, приносящим хорошие известия.

Глафира застыла как изваяние.

– Что? – одними губами переспросила она.

– Деток, говорю, твоих возвращают! Мне Галка из опеки позвонила, там все знают про тебя, ну и случай такой, четверо детей, то, се…

Клавдия подошла поближе и понизила голос, поднимая указательный палец и указывая им куда-то в безмятежно синее небо:

– Говорят, сама Анжела Петровна вмешалась, сказала вернуть. До нее добрые люди донесли. Ташенька, а что за запах такой? – Клавдия глубоко втянула воздух широким носом, в один миг сделавшись похожей на кабанчика, ищущего трюфеля. – Горит что-то? Ты не чувствуешь? Батюшки святые, так это же твой дом, Ташенька! Твой дом горит!

* * *

Вначале он почувствовал дым. Задолго до того, как увидел. Инстинкты дикого зверя толкнули в спину, заставляя перейти с шага на бег.

Дом полыхал словно олимпийский факел. Старое дерево быстро занялось и весело трещало, освещая заревом черничную темноту ночи.