Я оставлю свет включенным

– Ну что ты, клиента я бы просто посадил под замок и привязал бы к капельнице, – пожав плечами, в тон ей ответил Роман Михайлович. – Кстати, о клиентах. Ты бы временно могла пожить в «Особняке». У нас есть несколько свободных комнат, и все обитатели будут просто счастливы, если ты к нам присоединишься. Если захочешь, я даже могу отдать в твое распоряжение кухню, и ты сможешь устроить пятичасовое чаепитие, – пошутил он, но Глафира никак не отреагировала на его шутку, только вздрогнула, когда за их спинами что-то хрустнуло. Роман Михайлович обернулся, но ничего не увидел.

Ей надо было избавиться от главврача. Сегодня утром она встала с постели с одной-единственной целью – пойти к Данилу и сообщить, что несколько дней она не сможет приносить ему еду. Все сгорело вместе с домом. Придется ему перебиться дарами леса.

– Хорошо, – кивнула она, – я согласна. Только у меня нет денег платить за ваши роскошные номера.

– Деньги не нужны, считай, что я тебя просто временно нанял терапевтом, на моих одуванчиков ты оказываешь волшебное воздействие.

Снова никакой реакции.

– Я могу переехать прямо сегодня, – после небольшой паузы сказала Глафира. – Не хотела бы стеснять Светлану Фоминичну, а то у нее и так проходной двор из-за меня.

– Уверен, что старушка только счастлива, – пожал плечами Роман Михайлович.

– Роман Михайлович, мне уже лучше. Я не один из ваших одуванчиков и не нуждаюсь в ежеминутном присмотре, – твердо сказала Глафира.

– Я это прекрасно понимаю, но сейчас я говорю с тобой не как врач, а как друг. Тебе нужно отдохнуть.

– Мне нужно побыть одной, после чего я сразу пойду к Светлане Фоминичне, скажу, что переезжаю к вам, и буду в «Особняке» самое позднее через два часа.

– У тебя что, свидание в лесу? – пошутил Роман Михайлович. Глафира вздрогнула.

– Какое свидание? – Она попыталась сохранить невозмутимость. – Просто мне нужно осмыслить все произошедшее и решить, что делать дальше. И сделать я это могу только в одиночестве.

Несколько мгновений она смотрела Роману прямо в глаза, и тот отступил. Было совершенно ясно, что женщина хочет остаться одна и он ей мешает.

– Хорошо, – кивнул главврач, – но если через три часа тебя не будет, я отправлю разыскную экспедицию. С собаками, – зачем-то добавил он, хотя никаких собак в «Особняке» отродясь не водилось.

Заверив Романа Михайловича в своем сносном душевном и физическом состоянии, Глафира дождалась, когда врач скроется за поворотом. Еще некоторое время потопталась на месте на всякий случай, чтобы удостовериться, что заботливый Роман Михайлович не переступит границы своей заботы. Ей пришлось схватиться за шершавый ствол дерева, чтобы не упасть. Теряет форму. Раньше она пробегала каждое утро по пятнадцать-двадцать километров, следила за своим режимом и питанием. Организму хватило этого запаса на два года, теперь он начал сбоить.

Немного отдохнув, Глафира тихонько зашагала к охотничьей хижине, молясь, чтобы бестолковый сынуля Генриха Карловича был еще там и находился в относительном здравии. Если еще и с ним что-нибудь случится по ее вине, она этого просто не переживет.

Время от времени Глафира оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что за ней никто не следует. Но ее рассеянного внимания и усталого взгляда было недостаточно, чтобы обнаружить профессиональную слежку. Марк, держась поодаль, неотступно следовал за ней.

Он убеждал себя, что Глафира чиста, что она не станет ему врать, скорее уж скажет как есть, что «спрятала и не пытайся искать». Но он бы не был там, где он был, если бы доверял людям. А в случае с Глафирой, увы, все было очевидно. Данилу спрятал кто-то из местных. Он уже лично допросил каждого, и не было еще человека, которого ему бы не удалось расколоть. Местные и правда понятия не имели, где прячется мошенник. Из неопрошенных осталась только она. К тому же ее связывала нежная дружба с Генрихом и она прекрасно знала местность.

Его расчет оказался верен. Она поднялась с кровати, только чтобы навестить этого засранца. Марк на секунду задумался: а сделала бы она это для него? Не найдя ответа, просто выбросил эту мысль из головы. Плевать. Главное, что он бы сделал это для нее.

Данилу она увидела, не доходя до хижины. Тот подтягивался на мощной ветке старого дуба. На секунду мелькнула мысль, что телосложением он не уступает Марку. Но если Марк – это опасный тип со стальными мышцами, то Даня просто денди, которому сказали, что худым и подтянутым быть нынче модно.

– Тридцать один, тридцать два, – громко считал Даня.

– Тридцать три, – закончила за него Глафира, и тот от неожиданности слетел с дерева прямо в траву, грязно выругался, напоровшись ладонями на колючие ветки.

– Так и знал, что ты меня ненавидишь, – окрысился он, с раздражением рассматривая розовые ладони и с преувеличенным страданием начиная доставать занозу.

– Если бы я тебя ненавидела, я бы просто подошла к первому полицейскому и рассказала, где тебя искать. Ты зачем вылез? Я же сказала: не высовываться!