Я отведу тебя в место силы...

Воспоминания нанизывались на память, как деревянные бусины на гибкую леску: одна, другая, третья…

И еще – прикосновение его пальцев, когда он поправил непослушную прядку, легко, невесомо, словно боялся спугнуть красивую бабочку.

Девушка очень удивилась тогда этому жесту. А он, похоже, просто не осознавал, что делает. А потом в глазах отразилось понимание, и музыкант отдернул руку и даже отступил назад, словно боялся, что сейчас она поднимет крик и грубо, резко высмеет его.

И ведь она видела, как он смотрит на нее за столом, но делала вид, что ничего не происходит. Просто потому, что никогда еще, ни один человек в мире не действовал на нее так. Айсулу понятия не имела, что этот парень из себя представляет, ни разу не слышала песен его группы, но те две, что вечером он показал брату, пробудили в душе какое-то странное беспокойство. И теперь девушка не могла избавиться от этого беспокойства.

Она легла на свое место в аиле, укрылась легким, но теплым бамбуковым одеялом, попыталась заснуть. Но ей всё казалось, что она забыла что-то очень важное, что-то очень значительное, и она терялась в потоке мыслей, а душа металась и не могла найти выхода. Ей стало душно, словно в аиле не хватало воздуха. И девушка откинула одеяло, встала, набросила платье и, прихватив топшуур, вышла наружу.

Полная луна, круглая, как глаз какого-то неведомого животного, светила с высокого неба, заливая двор призрачным светом. Девушка остановилась рядом с аилом и полной грудью вдохнула свежий прохладный воздух.

- Дочка, ты чего не спишь? – из хозяйственного двора показалась мать и пошла к колодцу, чтобы зачерпнуть воды и помыть руки.

- Как-то душно в аиле, не могу заснуть, - ответила девушка. – Мама, а ты чего до сих пор хлопочешь?

- Да уже управилась, - ответила мать. Налила воды в умывальник и принялась мыть руки, а потом еще и умыла лицо. – Пойду ложиться. Да и ты не засиживайся долго!

- Хорошо, мама!

Девушка присела на лавочку у колодца, положила на колени инструмент и большим пальцем легко тронула струны. Они отозвались послушно, негромко, словно спрашивали, все ли в порядке. Вторая рука привычно зажала струны, и негромкий, упругий ритм прорезал тишину двора. Девушка играла, не задумываясь, руки действовали независимо от мозга. Музыка всегда помогала ей, позволяла привести мысли в порядок, успокаивала душу. Вот и сейчас она пыталась найти в себе ответ: что же произошло. И пока не находила этого ответа.

Музыка стихла. И вдруг рядом раздалось негромкое:

- Арымдапке!

От неожиданности девушка вздрогнула и чуть не уронила из рук топшуур: рядом стоял Чимин. Когда он подошел – она не знала, и долго ли стоял, наблюдая за ней, – понятия не имела. Девушка растерянно спросила:

- Что?

А парень (он был без ставшего уже привычным переводчика) повторил теперь по-английски:

- Красиво! – и продемонстрировал зажатую в руке кружку. – Я захотел пить. Прости, не знал, что ты тут играешь в такой час. – И снова на губах улыбка, а в глазах – смешинки.

Девушка порывисто встала со скамьи и отошла в сторону, а кореец подошел к колодезному срубу и, опять показав кружку, спросил:

- Ты позволишь?

Айсулу кивнула и машинально ответила на родном языке: «Да», и тут же поправилась по-английски: «Да, конечно!» и снова отступила на шаг.

Чимин протянул ей кружку:

- Подержишь?

И девушке ничего не оставалось, как принять посудину и стоять рядом, пока он ловко, напрягая мышцы рук, крутил ворот, доставая плещущее ведро с глубины, потом поставил его на скамейку и, забрав у нее кружку (теплые пальцы легко коснулись ее руки), зачерпнул прозрачной студёной воды и принялся пить, глядя на нее поверх фарфорового края.

Девушка чувствовала неловкость, но если убежит сейчас, то покажет свою невоспитанность. И она замерла, глядя, как при каждом глотке двигается кадык на красивой длинной шее, и сглотнула сама, вдруг почувствовав, как внезапно пересохло горло.

Молодой мужчина выпил всю воду, выдохнул и произнес:

- Мащиннын! – и тут же исправился. – О, прости! Я так привык, что говорю по-корейски, а меня понимают, что сейчас автоматически делаю то же самое… Я хотел сказать – вкусно! Вода в вашем колодце очень вкусная.

- Я не очень хорошо говорю по-английски, - предупредила Айсулу. – Это брат у нас знаток.

- Да, Аржан молодец! Он и по-японски неплохо говорит, - похвалил Чимин.

А девушка вдруг выхватила у него из пальцев кружку и, зачерпнув из ведра полный стакан, начала пить быстро, жадно.

Кореец негромко засмеялся, и она, оторвавшись от кружки, опять спросила: «Что?» Но парень только покачал головой и произнес:

- Сыграй еще!

- Но… Ты же уже слышал…

- Сыграй! – повторил он и первым опустился на лавочку и похлопал ладонью по дереву рядом с собой. – Давай!

И она, мысленно ругая себя за то, что так легко согласилась, поставила пустую кружку на крышку колодца, села рядом, пристроила на колени топшуур и начала играть, чувствуя рядом плечо парня. Он заглядывал сверху на деку, внимательно следил, как бегают по струнам ее тонкие длинные пальцы и как она отбивает ритм правой рукой.