Я, паразит

Какой урок можно извлечь из такого опыта? Усилить фейсконтроль на кормовой тропе? Но усовершенствовать методы контроля и надзора не так-то просто: некоторые виды клептопаразитов используют отточенные стратегии, рассчитанные уже не на зрительный обман наших охранников, а на то, чтобы сбить их с толку, подражая муравьиному диалекту. Так поступают, например, некоторые жуки, божьи коровки и скарабеи. Жук семейства стафилинидов с говорящим названием Pella funesta охотно пожирает трупы муравьев вида Lasius fuliginosus и не брезгует глотать живьем наших заблудившихся рабочих. Если ему мешает один из наших солдат, он задирает брюшко и распространяет запах паники, выделяя особое вещество, посылающее сигнал «беги отсюда» на языке наших феромонов. Обескураженный солдат немедленно подчиняется приказу. Другие, еще более хитроумные стафилины благодаря парфюмерному камуфляжу способны интегрироваться в колонию и питаться за счет хозяев, общаясь с ними. Они применяют две тактики: обращаются к хозяевам с помощью сложной жестикуляции усиками и секретируют схожие с муравьиными феромоны, передающие просьбу «накорми меня». В ответ муравьи срыгивают предварительно переваренную пищу в глотку жадного паразита, а тот, не насытившись, способен безнаказанно пополнить свой рацион муравьиными личинками. Чем можно оправдать такую необоснованную агрессию? Тем не менее мы привыкли терпеть тех, кто подселяется в муравейник и живет затаившись, не секретируя феромоны, что избавляет их от необходимости притворяться муравьями. Именно поэтому среди полностью черных муравьев в муравейниках попадаются молочно-белые мокрицы. Не чувствуя их запаха, муравьи не прогоняют этих злоумышленниц.

Когда же паразит узурпирует код муравьев, нам приходится вести с врагом настоящую информационную войну, разрабатывая все более запутанные шифры. Мы часто обновляем коды феромонов и молекулярных идентификационных карт, чтобы паразит не успел их скопировать и использовать в своих интересах. Иногда для обеспечения безопасности в разных муравейниках одного и того же вида в дополнение к внутривидовому коду используется уникальная молекулярная сигнатура, ограничивающая злоумышленникам доступ. Эта тактика уже доказала свою эффективность в войне против опасных голубых бабочек, таких как голубянка алькон (Maculinea alcon). Их самки, подобно кукушкам, подсовывающим яйца в гнезда птиц других видов, лишь бы не заботиться о птенцах, стараются подбросить свое потомство в святая святых — наши ясли. Подземные, с умеренной температурой, превосходно защищенные, они действительно предоставляют подрастающему поколению все необходимое для быстрого и устойчивого роста. Вот наш план сражения с лазурной бабочкой. Самки бабочек откладывают яйца на листья горечавки неподалеку от муравейников разных видов рода Myrmica. Вылупившись из яиц, гусеницы поначалу набирают вес, мирно пощипывая листья, а затем как попало валятся на землю. Внешне эти толстячки совсем не похожи на муравьев, но в лучших традициях клептопаразитов выделяют такой же молекулярный коктейль, как у муравьиной личинки. И если мои соратники будут не слишком усердно проверять личность, они непременно притащат их в наши ясли. Но из поколения в поколение изучение молекулярных идентификационных карт противника приносило свои плоды, и теперь, если гусеницы выделяют не вполне идентичный нашему молекулярный коктейль, их без лишних разборок обезглавливают на месте! Конечно, в рядах голубянок алькон организуется сопротивление, и некоторые гусеницы приобретают маркировку, общую для всех видов Myrmica, тем самым увеличивая свои шансы быть перенесенными в ясли рабочим, не слишком продвинутым в изучении военной стратегии. Многие гусеницы разработали лингвистическую маскировку. Как известно, мы, муравьи, общаемся в основном с помощью феромонов, но можем использовать и особый звукоряд. Конечно, многое тут зависит от касты, и примитивный словарь рабочих отличается от утонченных вокализов муравьиной царицы, хотя каждый муравей способен распознать любой лингвистический регистр. Представьте, некоторые клептопаразитарные гусеницы осмеливаются подражать стрекотанию муравьиных цариц, лишь бы их обслужили по-царски! Безусловно, это немалое достижение, учитывая, что у гусениц, так успешно имитирующих речь наших цариц, нет даже нужного органа. Их таланты столь велики, что, превратившись в куколку и готовясь покинуть муравейник в виде бабочки, они используют другой, новоприобретенный орган, чтобы продолжать подражать речи муравьиной царицы.