Я плюс все

Что-то жарко мне… Толстое одеяло… Слишком толстое и тяжёлое…

Телефон заработал, но уже полночь, кто же звонит в полночь? Разве только полуночники. Но я не полуночник…

Я – Икар.

Да-да! Мне подарили имя, красивое имя.

И теперь я умею летать. У меня есть крылья. Хорошие крылья.

Я взмахиваю ими. Я машу, но почему-то не могу взлететь.

A-а… Понятно! Кто-то подшутил надо мной и прикрутил меня проволокой к ящику. К огромному деревянному ящику, в котором лежат арбузы, тыквы, баран.

Ого! Да это же Баран! Мой приятель Баран!

– Валяй! – говорит Баран. – Рассказывай анекдот про Чебурашку!

– А кто такой Чебурашка? – не понимаю я.

– Чебурашка, – вежливо разъясняет мой приятель Баран, – это такая неведомая зверушка, которая живёт в Тридевятом царстве, в Тридесятом государстве и питается копчёными хвостами…

– Да-да! – вспоминаю я. – Я ел такие хвосты!

– Значит, ты и есть Чебурашка, – говорит мой приятель Баран. – А вокруг тебя – Тридевятое царство, Тридесятое государство!

– И я бегаю вдоль забора? – ужасаюсь я.

– Да, – печально кивает головой мой приятель Баран, – бегаешь…

– У него снова температура, – кому-то прошептала мама.

– Я вызову скорую, – кому-то сказал папа.

– Пневмония, – кто-то сказал громоко. – Сделаем укольчик…

– Ты, Чебурашка, отдохни! – гладит меня по ушам мой приятель Баран. – Посиди на сундуке. В сундуке – утка! В утке – яйцо! В яйце – иголка! Острая! В ней твоя жизнь!

– Моя жизнь?! – удивляюсь я.

– А чья же ещё? – говорит мой приятель Баран. – Ты её береги!.. Береги… Береги…

– Спи, мой маленький утёнок, спи, мой дорогой! – поёт кому-то мама. – Мой единственный ребёнок, я всегда с тобой. В небе звёздочка блеснула, тучка уплыла. И над озером уснула старая скала…

Когда я добегу до конца забора, я стану большим и сильным.

Я добегу до конца забора и у самого края увижу маму, папу, бабушку, дядю Юру, Васю, Серёгу, Эдика, Икара, Петю, тётю Дусю с пирожками, моего приятеля Барана.

А ещё я увижу девочку по имени Ира.

Я скажу ей:

– Пошли на качели!

А она скажет:

– К моей бабушке?

Я скажу:

– Конечно! Это же самые прекрасные качели в мире!

А она скажет:

– Да! Они пахнут розами!

И мы взлетим к облакам. Потому что без этого никак нельзя.

Я тебя не люблю

Я болел целый месяц. Даже больше. Тяжело болел.

И вспоминать не хочется…

Вот я спускаюсь по серой лестнице нашего подъезда. Сейчас я выйду на улицу. Под холодный дождь. Укутанный. Под зонтом. Слабый…

И пойду в школу.

Если честно, мне туда не хочется.

Незачем мне туда идти.

Кому я там нужен?

Ей?

Нет… Не нужен. Она меня разлюбила. Вчера она позвонила мне и сказала:

– Ты знаешь… Ты не расстраивайся. Я тебя больше не люблю. Я люблю другого. Давай просто дружить.

Спокойно так сказала. Внятно. И голос не дрожал.

Я даже не спросил: «Ты шутишь?»

Зачем? Я сразу поверил. Я понял – это правда. Она никогда не обманывает. Ира Демьяненко.

Я выхожу из подъезда.

– Гошан! – передо мной стоит мой приятель Баран. Боря Баранов.

Уже две недели меня мучает вопрос: приятель он мне? А может, друг? Или враг?

Пока я не знаю.

Но что-то меня связало с ним. И, наверное, продолжает связывать. А что, я не пойму.

Он ни разу не заходил ко мне. Всё это время мы болтали только по телефону. В основном по вечерам, когда становится особенно печально на душе, если ты чувствуешь себя одиноким. Тогда я ужасно радовался хрипловатому голосу Барана.

– Э-э! Гошан! – гремел мой приятель. Ты чего не звонишь?

– Здравствуй, Боря! – улыбался я. – Рассказать новый анекдот? Я его сам придумал!

– А то! – сипел Баран. – Валяй! Трепись!

– Чебурашка… – начинал я.

– Это про забор, что ли? – перебивал меня Баран.

– Да нет! – говорил я. – Сегодня придумал!

– A-а… Ну давай!

– Значит, идёт Чебурашка по улице, а у него в каждом ухе по банану. К нему подходит милиционер и говорит: «Вы почему идёте с бананами в ушах?» А Чебурашка отвечает: «По улице!»

Баран, как всегда, молчит, пыхтит.

– Ну? – подаёт он голос. – Чего дальше?

– Всё, – говорю я. – Конец фильма… Объяснить?

– Ты чего спрашиваешь? – отвечает Баран. – Объясняй давай!

Я объясняю Один раз, второй.

Наконец анекдот понят. Баран хохочет. Успокаивается.

Мы болтали дальше…

Однажды, неделю тому назад, Баран позвонил мне:

– Слушай, Гошан! Ты это… Помнишь, ты спрашивал там? Ну, что кого-то выпустили? Досрочно… Помнишь? Я не понял, ты чего имел в виду? Ты не юли только!

Я помолчал. А он и не торопил.

Потом я сказал:

– У меня отец говорил маме про какого-то Баранова. А я случайно услышал. Он сказал, что вернулся Баранов и его выпустили досрочно. И ещё он сказал, что за себя не ручается…

– Кто сказал? – спросил Баран.

– Папа. А потом добавил, что ему надоело строить из себя мягкотелого интеллигента.

Я даже подумал: «Какая ерунда! Разве папа – мягкотелый интеллигент?! Да он любого уложит!» Он штангой занимается и на тренажёре качается. Года три, наверное. У него бицепсы, трицепсы – как гантели!

– У отца, что ли? – спросил Баран.