Я (почти) в порядке

В наступившем году в «Службе психологического консультирования ТЛК» появилось еще два психоаналитика, и у Талли было много работы; домой она приходила поздно, усталая и довольная. Иногда по вечерам она заставала у себя Никодимаса Тейта – закутанный во что-то, он сидел и мерз у нее на крыльце или ждал ее в своем белом «Джипе». Они заходили в дом и готовили ужин. Занимались любовью в ее постели, засыпали, а утром просыпались, пили вместе кофе и шли на работу.

Она и Нико теперь были вместе, и Талли наконец призналась себе и ему, что он ее бойфренд. Она рассказала ему о Рае все, даже неловкие моменты. Сказала, что они с Раем целовались, когда на Лионеле загорелся костюм.

Талли дала Нико ясно понять, что не хочет снова выходить замуж и что ей всегда нужно чувствовать себя свободной. И она проследила, чтобы он знал, что она и Рай останутся на связи, потому что он ее друг. «Я понимаю. Я знаю тебя. Знаю, кто ты», – сказал тогда Нико. И как только он это сказал, она поняла, что когда-нибудь выйдет за него. Может быть. Вероятно. Его энергия была крепкой и привлекательной. Романтичной. В известной степени. Она любила Нико до безумия и легко согласилась больше ни с кем не спать. Они наконец верно рассчитали время и могли теперь поставить по нему часы.

– Ik hou van jou[77], – сказал он, отдав ей ключ от своего дома.

– Ik hou van jou, – сказала она, отдав ему ключ от своего. Она сказала это по-нидерландски, по-английски и даже по-французски: – Я люблю тебя, Нико. Je t’aime, Nico. Je t’aime follement de tour mon cœur[78].

* * *

Когда снова потеплело, Талли и Нико поехали во Флоренцию: поесть, попить и нанести визит «Давиду» в галерее Академии Флоренции. «Нужно что-то делать, когда есть возможность, – сказал ей папа, когда она сказала, что хочет поехать. Совет был так прост, что откликнулся своей актуальностью. Она сосредоточилась на том, чтобы предстать с открытым сердцем и ко всему готовой. Вскоре после очередной операции Лионела по пересадке кожи Зора забеременела, и, хотя Талли была за них страшно рада, это напоминало ей о том, чего она хотела, но не имела, о том, чего еще она не сделала.

А Флоренция! Это было чудесное место, с дворцами, садами и средневековыми соборами. Флорентийский бифштекс и кьянти при свечах, крепкий эспрессо из белых чашечек и тирамису под зонтами-навесами в широкую полоску. Мощеные улочки, отполированные итальянским дождем. Поцелуи Нико при луне – мечтательные, сияющие в темноте. Он купил ей голубой с коралловым шарф «Пуччи» из итальянского шелка, и она носила его на шее, повязывала на голову и на запястье, чтобы под теплым ветерком ощущать его прохладу. Она подарила ему аскетичные часы с указателем фаз Луны цвета ночного неба.

– Orologio, – сказал он, надевая их после grazie и lo adoro[79].

– Prego[80]. Теннисисты обожают orologios.

– I tennisti adorano gli orology, – точно перевел он своим низким голосом с певучим акцентом.

Они остановились в отеле «Вилла Кора», где плавали среди цветущего розового сада, и Талли нравилось, как мускулистое тело Нико рассекало воду в бассейне, как он привлекал ее к себе – они оба, обласканные солнцем и невесомые, – брал под колени и, как осьминог, обвивал ее скользкое тело вокруг своего. А потом, в номере, он стягивал с нее и с себя купальник и плавки и вешал их сушиться на солнце. Солнечные поцелуи Нико – божественные, яркие, как лимоны. Секс и легкий дневной сон с ароматом кокосового крема от загара, открытые окна, колышущиеся белые занавески, прогулка пешком, красное вино и ужин.

Он стал носить мужской, квадратной формы перстень из оникса на среднем пальце, и Талли находила какую-то брутальную романтику в резком контрасте между внешним видом перстня и его нежным позвякиванием о бокал. Нико изо всех сил старался обучить ее некоторым полезным итальянским фразам, но она слишком легко отвлекалась на проворство его языка и красоту сжатого рта, когда он их произносил.

Ti amo tanto, Nico. Ciao bello. Ti amo pazzamente con tutto il cuore[81].

* * *

В самолете, когда летели домой, она положила голову на плечо Нико и плакала, пока не осознала, что Флоренция действительно существует и туда можно снова поехать. Город не исчезал лишь потому, что она оттуда уезжала. К тому же было и много других мест, где она не бывала! Ей хотелось вернуться в Италию, увидеть Шотландию, Париж и даже Австралию. Она уже полюбила солнечную австралийскую мыльную оперу, которая шла на Netflix, и прикрепила к стене в ванной открытку с пляжем Куджи.