Она размышляла о будущем с Нико и об усыновлении ребенка, и вдруг эти две мысли в конце концов стали сходиться в одной точке. Она уже прошла ту честь процесса усыновления, которая была посвящена обследованию жилищно-бытовых условий, а биологическая мать, на которую пал ее выбор, где-то в конце лета должна была родить. Нико все это время активно поддерживал Талли и пожелал быть в курсе всего, но пока они детально не обсудили, какой будет их последующая жизнь. Вместе.
«Ты истинная любовь всей моей жизни», – говорил он.
«нико, я оч хочу быть твоей единственной… навсегда», – написала она в сообщении среди темноты первой после возвращения домой ночи, что они провели врозь.
«ты уже, lieve schat».
Талли удалила свой аккаунт в соцсетях и наконец передала в дар магазину Goodwill оставшиеся вещи Джоэла, все до единой. Она с ним не общалась с того дня, когда он прилетел в город увидеться с Лионелом. Она и Джоэл перед его отъездом из Луисвилла встретились ненадолго выпить кофе. Все было хорошо, и рана постепенно затягивалась, воодушевляя ее осуществить мечту и написать книгу о комфортных состояниях, создании безопасных пространств и психическом здоровье.
Она сделала водонепроницаемые карточки со словами: «Ты не один. Ты важен. Ты так любим». Ниже стоял телефон «горячей линии» по предотвращению самоубийств, и эти карточки, привязав лиловой ленточкой, она оставила на мосту, где встретила Рая. Она писала и звонила мэру города, ходатайствуя об установлении на мосту более высокой ограды.
Последнее сообщение от Рая пришло еще в начале весны, перед самой поездкой во Флоренцию. Талли временами даже просматривала «Новости Юго-восточного Кентукки» онлайн и некрологи, надеясь не обнаружить его имя. Каждый вечер она молилась, чтобы у него было все хорошо. На ее звонки, голосовые сообщения и «приветы» он не отвечал.
Она пересмотрела фрагменты из передачи об уголовных преступлениях с документальными видеозаписями по его делу. Рай с рюкзаком в коридоре старшей школы, Рай в костюме в зале суда, Рай перед рестораном на берегу озера, Рай в слезах во время объявления приговора. Рай с Бренной на плечах, держащий ее за крошечные ножки, рядом с Кристиной, широко улыбающейся перед их желтым домом. Разорванное фото их семьи: Рай, один, с одной стороны, Кристина и Бренна с другой – медленно уплывает вниз с помощью эффекта Кен Бернса. Фрагменты с заголовками вроде «Загадка в Блуме», «Длинная прогулка в октябре» и «Двойная смерть».
Из последнего обмена сообщениями она знала, что Рай переехал в Нашвилл и что ему нравилась работа в ресторане, где он был поваром. Еще он встретил женщину. У Талли кольнуло где-то внутри от удивления и ревности, но она написала, что рада за него, и это было искренне. С тех пор от Рая не было ни слуху ни духу. Она писала ему о Флоренции, о тамошней еде и о культурной атаке, которая у нее случилась при виде долгожданного «Давида» – как ее сердце застучало быстрее и она почувствовала, будто парит, как они стояли там часами, и Нико напоминал ей, что необходимо прерываться, когда нужно, закрывать глаза, пить воду; как он доставал из пачки и клал в чашку, которую она держала, по одному устричному крекеру, напоминая, чтобы ела их – но Рай не ответил. Еще она послала ему фотографию, которую ей прислала Зора. Кто-то снял их с Раем на вечеринке у Лионела: Малдер и Скалли, в обнимку на патио. Они улыбались, не зная, что их снимают, и тонули в глазах друг друга.
Она откопала, как она думала, номер телефона его родителей, но он был отключен. Она напрасно искала информацию в Гугле, не находя ничего нового. Она перечитывала статью за статьей о том судебном разбирательстве, так как это давало ей возможность быть ближе к Раю. Она скучала по своему другу и продолжала писать сообщения, даже когда он не отвечал.