Я подарю тебе меч (СИ)

— Даже Манс всегда выслушивал людей, прежде чем принять решение, — назидательно сказала Астрид. Ее меха обтрепались, на платье теперь было больше прорех, чем вышивки, а лицо побледнело от холода, недоедания и усталости и было покрыто пятнами грязи, но нрав остался прежним. Сам Тормунд тушевался, когда она брала дело в свои руки. — А тут и раздумывать нечего. Если есть хоть малейшая надежда, что этот твой меч сможет поразить кого-то из Иных, то ты должен попытаться, а мы поможем тебе добраться до них живым.

Джон еще раз попробовал переубедить их.

— Если вы все отправитесь со мной, обратно никто не вернется. Хотя бы женщин, стариков и подростков отошли обратно в лагерь, — попросил он Тормунда. Тот сообщил чуть раньше, что, когда они оставили свои шатры, костры вокруг все еще горели; возможно, они горят до сих пор и смогут дать людям какую-то защиту.

— Зачем? Чтобы мы медленно умерли от холода, не дождавшись вас обратно? — скривила рот Мунда. Из-за ее спины выглядывал замотанный в шкуры младенец, и смотрел он так же сурово, как и его мать, сжимавшая в руке старое копье.

— В свой час смерть приходит ко всем, — поддержал ее муж. — Лучше мы погибнем все вместе ради искры надежды, чем проживем еще немного и умрем в отчаянии.

Тормунд хлопнул Джона по плечу.

— Не стой ты как пень. Железкой, что ли, своей помаши для разминки. Чтобы в последний момент рука не дрогнула. От нас ты все равно не избавишься, постарайся хотя бы, чтобы все это было не зря.

Джон посмотрел в их лица — осунувшиеся, но полные решимости, — и медленно кивнул.

— Я принимаю вашу помощь. Но, — он поднял руку, прерывая начавшийся было вновь гомон, — попытка у нас будет только одна. И, если мы хотим не только героически погибнуть, но и постараться переломить ход этой битвы между живыми и мертвыми, то нам нужен вождь.

Вождь — и дисциплина, это он знал по рассказам матери о доблестных рыцарях Семи Королевств, и уверился в этом еще больше после долгих разговоров с дядей Беном и воспоминаний старого лорда Бриндена. Вольному народу само понятие дисциплины было абсолютно чуждо. Но если они набросятся на мертвецов без всякого порядка и плана, то их гибель будет быстрой и напрасной. И только Король-за-Стеной мог добиться от них хотя бы подобия порядка, только его распоряжения, пусть с оговорками, но выполнялись.

Они смотрели на него, и в их глазах читалось сомнение. Ища правильные, единственно верные слова, он глубоко вздохнул:

— Когда-то вы выбрали Манса своим королем. Он был достойнейшим из достойных, но теперь он мертв или в плену. Я — его приемный сын, но даже если бы я был ему сыном по крови, это не дает мне никаких прав среди вас. То, что я законный наследник трона Семи Королевств, для вас тоже не имеет значения. Мы — вольный народ, а не поклонщики, мы идем за сильными и смелыми, неважно, из чьего семени и из чьей утробы они произошли. Но сейчас нет времени устраивать состязания на силу и ловкость. У вас нет никаких причин, чтобы следовать за мной как за вождем, и слушать меня, как вы слушаете вождя. Я могу только просить вас сделать это.

Они молчали. Он не мог прочесть выражение их лиц — они казались неподвижными, как образы, вырезанные на деревьях. Джон сам понимал, насколько абсурдной должна показаться им его просьба. Они все — достойные воины: и молодые, и старые, и мужчины, и женщины. Он ничем не лучше их. У них нет никаких оснований делать его своим вождем, вольный народ никогда не пойдет за пятнадцатилетним мальчишкой. Джон уже набрал в грудь воздуха, чтобы сказать, что дальше он отправится один, когда Тормунд смачно сплюнул на снег:

— Нет времени устраивать состязание, говоришь? Хар-р-р! Так вот же оно, состязание-то, — и он мотнул косматой головой, указывая на осаждавшую ворота армию мертвых. — Вот они будут нашими королями, если не найдется никого, кто бы рискнул противостоять им. И наши мертвые тела будут маршировать в их рядах, еще более жалкие и безвольные, чем южане-поклонщики. Ты один решился бросить Иным вызов, пока мы отсиживались за своими кострами, радуясь, что на этот раз нас обошли стороной. Но вечность отсиживаться не удастся. Я иду за тобой, Джон Таргариен, потому что, если ты победишь, то будешь хорошим королем. Ну а если проиграешь, то и говорить дальше будет не о чем.

И он подмигнул.

— Лучше Краснобая и не скажешь, — одобрительно качнул головой старый охотник в мохнатой шапке из беличьих хвостов. — Я иду за тобой, парень.

— И я, — немолодая копьеносица ударила себя кулаком в грудь.

— И я, и я. — По толпе одичалых прошел тихий согласный гул: ошеломленному Джону кивали, приветствовали его поднятым оружием.

Джон глубоко вздохнул. Чудо случилось — они поверили ему. Он не должен их подвести.

— Сделаем так… — начал он. Было чистым безумием считать, что у них получится победить, но в это мгновение в нем зародилась надежда.

3.