Я подарю тебе меч (СИ)

Джон твердо кивнул. «Взрослый», — в немом изумлении подумала Лианна. Внезапно сын вырос и стал принимать решения, причем не только за себя, но и за нее. Это все было слишком неожиданно, чтобы она точно могла определить, что чувствует по этому поводу, но, кажется, она ощущала гордость. Правда, в своем отношении к происходящему она пока так и не могла разобраться. Если Королем-за-Стеной станет бывший дозорный, будет ли это к добру или худу для вольного народа и для жителей Семи Королевств? Будет ли он более миролюбив, чем другие вожди, или, наоборот, более жесток? Манс ей нравился, и нравился сильно, и это мешало оценивать его беспристрастно. И она ему нравилась. От воспоминания об их кратком объятии на берегу озера у Лианны потеплели щеки. Хотя, возможно, он уже забыл об этом и не посмотрит на нее второй раз…

Джон сжал ее руку, и ее внимание вернулось к бойцам. Оба замахнулись для атаки, но Манс в последний момент опустил и развернул острие, и рубанул Девина в незащищенный бок. Удар, в который Манс вложил весь свой вес, пробил кожаный панцирь, и тут меч застрял, очевидно, попав между ребер. Девин заревел. Вокруг раны расползалось кровавое пятно, но, будто не чувствуя боли, он напирал на Манса, еще дальше протаскивая сквозь свое тело клинок, который тот пытался выдернуть. И, наконец, с нечленораздельным воплем обрушил свою окованную бронзой дубину ему на голову.

У Лианны перехватило дыхание. Удар, насколько она могла видеть, пришелся вскользь, но и этого хватило, чтобы Манс пошатнулся, выпустил рукоять и упал. Меч, который он последним усилием смог высвободить, отлетел в сторону.

Девин ревел не переставая. Невозможно было понять, насколько серьезна его рана, но он, пошатываясь, еще смог удержаться на ногах и повернулся к зрителям.

— Я, — разобрала Лианна в его рычании, — я — король!

Манс лежал неподвижно, только пальцы правой руки скребли по земле, показывая, что он приходит в сознание. Он искал меч, но дотянуться до него не мог.

— Подержи меня, — шепнул Джон и всей тяжестью обвис на ее плече. Глаза его закатились. Лианна обхватила его крепче, уже догадываясь, что он решил сделать, и поискала взглядом Призрака. Белый лютоволк пробирался между орущими, прыгающими и размахивающими руками и оружием людьми незаметно и изящно, как кошка. Добравшись до меча, он поддел его лапой и подтолкнул острием к Мансу.

Пальцы сомкнулись на лезвии, сжали его так, что показалась струйка крови. А потом Манс приподнялся, потянулся к всё еще вопящему в двух шагах от него Девину, зацепил изогнутой крестовиной его лодыжку и дернул.

За грузным ударом о землю последовала мертвая тишина. Слышно было лишь тяжелое дыхание нескольких сотен людей. Их взгляды не отрывались от Манса, когда он медленно встал, подошел к поверженному противнику, вознес над головой меч, направив его острием вниз, и вонзил в лежащее тело.

В следующее мгновение вольный народ взорвался восторженными криками.

4.

Вечером после теплого дня стремительно похолодало. Ветви деревьев засеребрились колючей изморозью, в прозрачном лесном воздухе закружились первые снежинки. Легкий мороз норовил пробраться под меховой плащ, и Лианна шла быстро. Джон держался рядом и иногда бросал на нее странные взгляды.

— Почему мы ушли так рано? — спросил он наконец. Лианна почувствовала, что краснеет. Хотя, может, это тоже было от мороза.

— Будет снегопад. Лучше успеть домой до него, — оправдание прозвучало жалко даже для ее собственных ушей, но Джон кивнул. Ее словам или тому, что услышал за ними.

Когда поединок завершился, она сама хотела подойти к Мансу. Ее беспокоили его раны: каштановые волосы на виске пропитались кровью, и на ладони наверняка остались глубокие порезы. Но вокруг него толпилось столько людей, что она никак не смогла бы приблизиться, не привлекая всеобщего внимания. Деревенские жители уже выкатили бочонки с медом и перебродившим козьим молоком, чтобы отпраздновать победу нового Короля-за-Стеной. И тогда Лианна тихо попрощалась с Астрид, светившейся от радости рядом с живым и невредимым Тормундом, позвала Джона, и они ушли.

Лютоволки вынюхали след оленя и скрылись в подлеске. Джон на ходу искал что-то взглядом вдоль еле заметной тропинки. Потом вдруг свернул в сторону, наклонился и вернулся с ароматной веточкой холодянки. Пышное соцветие голубых цветков-колокольчиков и тронутые морозом мохнатые листья пахли нежно и чуть горьковато. Джон заправил веточку Лианне за ухо.

— Что это ты? — удивилась она.

— Они красивые. Как и ты.

Сын помолчал и спросил:

— Они похожи на зимние розы?

Он не раз слышал от нее о синих розах, которые она так любила. Розах из теплиц Винтерфелла.

— Не совсем, — сказал она, но, заметив огорчение на его лице, добавила: — Но они тоже очень красивые. И пахнут приятно.

— Как духи? Запахи, которыми брызгаются леди. Помнишь, ты говорила.

— Цветы куда лучше, — она чуть улыбнулась.

Они снова зашагали по тропинке.