Я – посланник

Впереди целое воскресенье, но после бессонной ночи безумно хочется спать. Мы со Швейцаром выпиваем пару чашек кофе, но результата нет. Интересно, можно ли считать задание на Клоун-стрит выполненным? Интуиция подсказывает – да. Можно. Мама должна была выговориться.

В том, что она считает меня безнадежным неудачником, приятного мало.

То, что она такого же мнения о себе, неприятно тоже, – хотя в этом как раз можно найти толику утешения. На самом деле я даже немного встряхнулся. Во всяком случае, понял, что таксистом всю жизнь не буду. Так недолго и с ума сойти.

В первый раз за все время послание затронуло и мою жизнь. Не только чужую.

А для кого оно было?

Для мамы или для меня?

В ушах опять звучат слова: «Я тебя ненавижу, потому что очень люблю».

Мне кажется, в ее лице мелькнуло что-то вроде облегчения, когда это было сказано.

Значит, послание предназначалось ей.

Мы со Швейцаром идем в церковь, навестить отца О’Райли. На мессе полно народу; это радует.

– Эд! – радостно приветствует он меня после службы. – Я боялся, что ты про нас позабыл! Несколько недель тебя не было!

Святой отец ласково гладит Швейцара.

– Ну… мне нужно было много дел сделать, – пытаюсь оправдаться я.

– С Божьей помощью?

– Не уверен, – отвечаю честно.

И думаю о прошлой ночи, о матери, которая изменяла отцу, потому что ненавидела его за невыполненное обещание. А потом всю жизнь вытирала ноги о сына, который выбрал остаться рядом с ней.

– Ну, – кивает святой отец. – Ничего не случается просто так. У всего есть цель.

Я, в принципе, с этим согласен. У всякого события есть причина, вызвавшая его к жизни. Что ж, время заняться следующим посланием.

Остается только дело на Ариэль-стрит. Туда-то я и направляюсь этим вечером. По номеру 39 обнаруживается старый, на ладан дышащий кинозал – из тех, в которые нужно спускаться по ступенькам. Над ним ветхий дом с балконами. Приклеенная к тенту, висит афиша. Сегодня, к примеру, заявлены «Касабланка» в 14.30 и в 19.00 – «В джазе только девушки». Я спускаюсь вниз и вижу афиши старинных фильмов, их видимо-невидимо. Они расклеены на окнах. Бумага пожелтела по краям.

В фойе пахнет старым попкорном.

Никого.

– Есть кто-нибудь? – окликаю я пустоту.

Никто не отвечает.

Похоже, сюда перестали ходить после того, как в пригороде открыли современный мультиплекс. Публика покинула старый кинотеатр и устремилась в новый.

– Есть здесь кто-нибудь? – решаю я попытать удачу снова.

В подсобке обнаруживается спящий старик. На нем костюм и бабочка, так в прежние времена ходили билетеры.

– С вами все в порядке? – громко интересуюсь я, и старик, подпрыгнув, просыпается.

– Ух ты! – вскакивает он с кресла и одергивает пиджак. – Чем могу помочь, молодой человек?

Я смотрю на афишу над стойкой и говорю:

– Могу ли я купить билет на «Касабланку»?

– О боже! Конечно! Знаете, здесь давненько никого не было, и вдруг вы!

Вокруг глаз у него глубокие-преглубокие морщины, а брови пышно кустятся. Седые волосы безупречно причесаны, к тому же без всяких попыток прикрыть разрастающуюся лысину. На лице подлинная радость. Восторг. Дедуля просто нереально счастлив.

Я даю ему десять долларов, и он мне пять сдачи.

– Попкорну?

– Да, пожалуйста. – Старик улыбается, накладывая мне полную коробку. – За счет заведения, – подмигивает он.

– Премного благодарен! – отзываюсь я.

Зал маленький, но экран оказывается вполне приличных размеров. До начала сеанса еще долго, но в 14.25 старик подходит и говорит:

– Похоже, больше никто не придет. Вы не против, если мы начнем пораньше?

Наверно, волнуется, что мне наскучит ждать и я разорусь в негодовании.

– Да без проблем, давайте.

И он убегает вверх по проходу.

Я сижу ровно в середине зала. Точнее, впереди наряд меньше, чем сзади.

Начинается фильм.

Черно-белый.

Я смотрю, ем попкорн, и тут кино прерывается. Пытаясь найти взглядом окошко проекторской, понимаю: старик забыл поменять катушку с пленкой.

– Сэр?.. – зову я.

Тишина.

Наверное, снова уснул.

Я выхожу из зала и открываю дверь, на которой написано: «Только для персонала». За ней проекторская, старик тихонько похрапывает, откинувшись в кресле и опершись плечом на стену.

– Сэр?

– О боже правый! – сокрушенно восклицает он. – Только не это!

Старик очень расстроен – видно по тому, как он бормочет извинения над новой катушкой.

– Да все в порядке, – пытаюсь я успокоить беднягу. – Ничего страшного.

Но он продолжает сердиться на себя и свирепо ругаться на возраст и плохую память.

– Вы не волнуйтесь, пожалуйста, молодой человек, я вам верну деньги. Или даже покажу еще один фильм бесплатно. Какой захотите! – повторяет он беспрерывно. И с горячностью предлагает: – Да, именно, какой захотите!

Я соглашаюсь. Похоже, у меня нет выбора.

Он бежит вперед и бормочет:

– Поспешите, поспешите на свое место, молодой человек, а то фильм начнется и вы все пропустите!

Перед тем как последовать его совету, я вдруг решаю представиться:

– Меня зовут Эд Кеннеди.

И протягиваю руку.

Старик останавливается, пожимает ее и смотрит мне в лицо:

– Да-да, я знаю, кто вы. – На мгновение он даже забывает о катушке и добродушно улыбается: – Меня предупредили, что вы придете.