Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

— Действует у нас какая-то вражеская сила, а врагов ищут не там, где надо. Говорят о «пятой колонне» и корни ее ищут среди старых членов партии. А я думаю, что действует какая-то иная колонна фашистского типа. Слыхал, что было на 17-м съезде партии? Некоторые делегаты подняли вопрос о незаконном осуждении, о расстрелах ни в чем не повинных людей. Была создана комиссия по расследованию этих дел. Часть дел разобрали, некоторых даже освободили. А потом и комиссию ликвидировали, и почти всех делегатов съезда и всех членов ЦК арестовали… Это будет похуже, чем твоя сводка. Чтобы не стать подлецом, советую дать правдивую сводку и попытаться направить ее в войска помимо начальства. Пусть хоть армия и народ знают, что их ожидает. Если уж умирать, так за правое дело!

Этот разговор с Рыбалко окончательно убедил меня, что над страной нависла грозная опасность. Уже без колебаний я принял решение довести сводку до войск.

Но как сделать, чтобы мне не помешали?

У нас была такая практика: все информационные документы, в том числе и сводки, составлялись и подписывались начальником Информотдела. Но перед рассылкой их в войска сигнальный экземпляр докладывался начальнику Разведупра. Только после его утверждения весь тираж рассылался по адресам. Разведсводки рассылались в части до корпуса (иногда дивизии) включительно, во все штабы округов, в Генштаб, Академиям, в Центральные военные управления Наркомата обороны. Правительству по особому списку: Сталину, Молотову. Ворошилову, Маленкову, Тимошенко, Берия, Мерецкову, Жукову.

Я решил отправить сводку без ведома начальника Разведупра, т. е. нелегально. Случай беспрецедентный, но иного выхода не было. Я вызвал начальника типографии полковника Серебрякова, вручил ему сводку и приказал срочно отпечатать, а сигнальный экземпляр доставить мне для доклада генералу Голикову. Полковник Серебряков просмотрел материал, понял всю его серьезность и, организовав круглосуточную работу в типографии, через два дня доложил, что сводка готова.

— Передай, — говорю ему, — в экспедицию для рассылки.

— А как же сигнальный экземпляр? Будем докладывать Голикову перед рассылкой? — спрашивает он.

— Да, конечно. Принеси сигнал мне, я сам доложу, а тираж отсылай в экспедицию,

Серебряков принес сигнал и сообщил, что весь тираж сдан в экспедицию. Я положил сигнальный экземпляр в сейф, позвонил начальнику экспедиции и попросил возможно быстрей направить сводку в войска. Для Москвы рекомендовал отправить в последнюю очередь. Здесь, говорю, всегда успеют ее получить.

Через три-четыре дня из округов поступили сообщения, что сводка ими получена.

Вот только теперь мне и предстояло выдержать «бой» с генералом Голиковым и пережить немало скверных минут. Решил: при всех обстоятельствах буду сохранять спокойствие и достоинство члена партии и офицера.

Взяв сигнальный экземпляр, пошел на доклад к Голикову. Молча зашел в кабинет, молча положил перед генералом сводку. Голиков стал ее листать, посмотрел схему.

Я стою молча и внимательно изучаю его лицо. Сначала увидел на нем удивление, потом недоумение и, наконец… грозу! И вот из грозовой тучи ударила молния:

— Вы что-о? Вы хотите спровоцировать нас на войну с Германией? Да вы… да я ваа… и что мне с вами делать, упрямый вы хохол?

Генерал выскочил из-за стола, пробежался по кабинету.

— Не-ет! — пищал генеральский визгливый голос. — Я не утверждаю эту сводку! Запрещаю ее рассылать в войска! Приказываю уничтожить весь тираж!

Спокойным ровным голосом говорю:

— Товарищ генерал, это невозможно сделать. Сводка уже в войсках.

Голиков оцепенел. Я думал, что из багрового лица брызнет кровь. С минуту он не мог говорить. И вот опять взорвался:

— Ка-ак? Вы… вы отправили сводку без моего разрешения?

— Да, товарищ генерал, отправил. Я считаю это дело очень серьезным, всякое промедление в данном случае — преступление.

Генерал задыхался. Трудно, с хрипом выдавил:

— Да как вы смели? Да вы с ума сошли… я вас…

И дальше прорвалось такое, чего бумага уже не терпит. Не вытерпел и я. Послушал я генеральский визг, нашпигованный матерщиной, и все так же спокойно заявил:

— Товарищ генерал, вы на меня не кричите, я вам не холуй. Я начальник Информационного отдела. Я подписываю сводку и отвечаю за нее головой. Положение на западной границе весьма серьезное, и молчать об этом нельзя. А так как наши взгляды на положение дел разошлись, прошу вас устроить мне личный доклад начальнику Генштаба. Если же вы мне это не устроите, буду искать другие пути.

На раскаленного генерала будто водой плеснуло. Мигом остыл. Сел за стол, удивленно посмотрел на меня и стал вдруг сверх меры корректен:

— Хорошо, товарищ подполковник, я устрою вам личный доклад начальнику Генерального штаба! — В тоне голоса слышалась скрытая угроза. — Можете идти. Вы свободны.