Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

Надо отдать справедливость товарищу Грищуку — он никогда и ничем не напоминал «львовский инцидент» и даже свою личную машину, отобранную мной, оставил в разведотделе. Сам Грищук неоднократно бывал на передовой и выказал большую личную храбрость…

6-я армия под давлением превосходящих сил противника и в связи с резким ухудшением положения на фронте была вынуждена отходить на восток. Отходили мы с непрерывными боями ночью, а днем обороняли рубежи. Отходили в надежде основательно закрепиться на старой границе, где предполагалось занять старые укрепленные районы. Мы были уверены, что, опираясь на железобетонные укрепления, задержим врага.

Отход наш был всегда вынужденным, по приказу, и планомерным. Не было ни одного случая панического бегства, как это утверждают некоторые писаки. Однако Верховной Ставке казалось, что мы отходим слишком быстро. Чтобы задержать нас, Ставка приняла смехотворное с точки зрения тактики решение — нам запретили перемещать штаб армии без ведома и разрешения штаба фронта, а чаще всего самой Ставки. Из-за этого мы нередко попадали в самое нелепое положение. Штаб армии занимал указанное свыше место вплоть до того момента, когда по нам открывали огонь наступающие немецкие автоматчики. В таких случаях штаб перемещался уже не по плану, а по тревоге. Из-за этого надолго терялось управление войсками, работа штаба нарушалась. Не надо быть военным, чтобы понять, как это отрицательно отражалось на боевых действиях войск. Бывало, что мы попадали в положение, из которого выходили почти чудом.

Однажды в Тарнополе часов в пять утра в июле я вышел в парк подышать свежим воздухом. С этой же целью вышел и генерал Музыченко. Мы встретились и пошли вместе по аллее. Было так тихо и свежо, что забылись все фронтовые тревоги.

Вдруг на западной окраине Тарнополя раздалась пулеметная стрельба. Мы остановились и удивленно посмотрели друг на друга.

— Что это? — спрашивает Музыченко.

— Не знаю, товарищ командующий, — говорю, но полагаю, что наши отошли, а немцы подошли.

— Что у нас под рукой?

— Рота разведчиков, 72 человека, и 24 ручных пулемета.

— Немедленно посадить всех на машины и задержать немцев любой ценой, пока не снимется штаб… а потом я вышлю вам батальон охраны.

Поднимаю роту по тревоге и на трех машинах выезжаю на западную окраину Тарнополя.

Туманная дымка раннего утра еще не рассеялась и скрывала волнистую местность, покрытую мелким кустарником. На западной окраине Тарнополя наших войск не было. Не было и немцев. Звуки автоматных очередей слышались где-то за ближайшими холмами. Непонятно было, кто и в кого стрелял.

Остановив машины на окраине города, я развернул свою роту и бегом направил ее на гребень высоты. С нее мы увидели довольно густые цепи немцев. Их наступало не меньше батальона (около тысячи человек). Немцы были в рубашках цвета хаки, рукава у всех засучены по локоть. Они были без головных уборов, автоматы прижаты к животу. Идут и стреляют «в белый свет как в копеечку». Нас они еще не заметили, поэтому я мог спокойно разместить свои ручные пулеметы. Когда цепи подошли на 150–200 метров, разведрота по моему сигналу открыла огонь из всех 24 ручных пулеметов и двух станковых «максим».

Нагло-самоуверенный шаг немецкого батальона был сразу скомкан. Первую цепь мы буквально скосили. За ней, уже вперебежку, пошла в атаку вторая цепь. И ее мы свалили.

После этого наступление остановилось. Только со стороны скошенных цепей слышались стоны и крики о помощи. С нашей стороны даже раненых не было. С полчаса мы упивались своей победой. За это время немцы подтянули артиллерию и минометы и начали обрабатывать нашу позицию. Обработка была очень основательная, так что, когда немцы вновь пошли в атаку, наш огонь стал ощутимо слабее. Все же мы опять свалили много немцев и заставили их опять залечь. Но и наши потери были очень большие: из 72 человек и 24 пулеметов осталось всего 27 человек и 9 пулеметов.

Когда началась третья, наиболее мощная, атака, мы уже не расчитывали остаться в живых. Но тут нам повезло в самый критический момент боя — прибыл батальон охраны штаба армии (500–600 человек) и пять танков командования (так называли танки, выделенные для перевозки Военного совета). Батальон при поддержке танков с ходу перешел в контратаку, и мы совместно уничтожили почти всех наступающих немцев.

Подобрав раненых и погрузив их на машины, мы спокойно отошли, и я с остатком разведроты десантом на танках поехал отыскивать свой штаб армии. На досуге по пути подводил итоги этого боя. Вывод был неутешительный: если бы немцы при подходе к Тарнополю соблюдали тишину, они спокойно могли бы захватить весь штаб армии. Вот до чего доводит невежественное командование сверху! Войска справа и слева от штаба армии отошли, а нам пришлось выдержать одним удар немцев в качестве арьергарда. Хорошо, что кончилось все благополучно. Мы задержали немцев почти на шесть часов. Но могло быть и иначе — погиб бы штаб армии.