Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

— Да что вы, мать вашу так и этак, издеваетесь над нами, что ли? Кто таких идиотов насажал на нашу голову? Чем я теперь буду обороняться (нецензурно)? Где моя дивизия, я вас спрашиваю? Где, я вас спрашиваю? Вон она лежит… трупами! — И снова… (нецензурно). Дрожит и плачет…

Когда благодаря свободно излившемуся гневу немного успокоился, рассказал: вышла дивизия из окопов, построилась в колонны и начала марш, как было приказано командующим. На марше налетела немецкая авиация и разбомбила дивизию. Эта дивизия еще до этого в боях потеряла три четверти своего состава, а теперь была совсем разбита.

Закончив рассказ, комдив опять взорвался матерщиной:

— Что вы думаете?.. Что вы там в штабе армии делаете?

Я жалел только об одном — что в это время здесь не было Музыченко, вахмистра по уму и знаниям, но в звании генерала, что он не видел «плодов своего полководческого искусства».

Возвратился я в штаб армии и доложил командующему, что дивизия на марше разгромлена и обороняться некому.

Генерал молча выслушал мой доклад, недовольно, как тюлень, фыркнул и ушел, как будто речь шла о мелком фронтовом эпизоде.

Возможно, эти записки увидят те, кто остался жив из этой злополучной дивизии. Так пусть же знают теперь истинную причину гибели их дивизии!

Это не единственный случай такого неграмотного управления войсками.

Однажды, когда я работал над очередной сводкой, мой заместитель капитан Ободовский сказал мне:

— Товарищ подполковник, говорят, в Терновке сосредоточилась немецкая танковая дивизия, стоит без горючего. Командующий сейчас направляет туда мехкорпус.

Меня точно хлыстом ударило. Терновка была в нашем тылу за 60 км. По нашим данным, в Терновке противника не было. За ночь танковая дивизия незамеченной пройти туда не могла. Кроме того, в Терновке была моя разведгруппа старшего лейтенанта Матюшенко, которая обязательно сообщила бы о появлении немцев.

Твердо убежденный, что мехкорпус ударит по пустому месту и зря израсходует свои последние моторессурсы, я решил во что бы то ни стало задержать выполнение этого нелепого приказа. Здесь необходимо отметить, что наш мехкорпус «задергали» все командующие, начиная от Москвы и кончая нашим. Его моторессурсы были на исходе. Намечаемый удар на Терновку его окончательно доконает, а судьба всей нашей армии в большой степени зависела от его работоспособности.

Очень возбужденный, вбегаю в кабинет командующего и докладываю:

— Товарищ командующий! В Терновке никакого противника нет. Отмените решение о контратаке мехкорпусом по Терновке. Вы бьете по пустому месту. Мехкорпус израсходует последние моторесурсы, и нам нечем будет бить по действительному противнику.

Генерал Музыченко от неожиданности вытаращил на меня глаза и некоторое время стоял молча. Рядом с ним стояли член Военного совета Грищук и начальник штаба армии комбриг Иванов, недавно прибывший в армию.

Вдруг Музыченко ожил, шагнул ко мне и закричал:

— Вы что, подполковник, приехали сюда учить меня воевать? Вон отсюда… к такой-то матери, — и схватился за кобуру пистолета.

Под градом его матерщины я вылетел из кабинета, так как не забыл директиву Сталина о расстреле на месте. Выскочив из хаты, остановился, раздумывая, что же делать дальше… Погибнет мехкорпус, а за ним и вся армия, а выправить это никак нельзя. Этот самодур из-за личного престижа никого не послушает. Новый начальник штаба армии стоит рядом молча и никак не реагирует. Молчит и Грищук. Второй член Военного совета Попов неизвестно где. Связи со штабом фронта нет, да и не успеешь. Уже заготовлен приказ. Стою, раздумываю. Вдруг подъезжает к штабу на мотоцикле мой помощник старший лейтенант Матюшенко, который был с разведгруппой в Терновке. Подбегаю к нему, спрашиваю, есть ли противник в Терновке. Он отвечает, что никого нет. Ну, думаю, сделаю последнюю попытку. Вытащил его чуть не за шиворот из мотоцикла и бегом к командующему. Влетели мы оба в хату. Не обращая внимания на грозный вид командующего, спокойным тоном докладываю:

— Можете расстрелять меня, товарищ командующий, но прошу раньше выслушать моего помощника старшего лейтенанта Матюшенко. Докладывайте командующему, что вы видели в Терновке.

Матюшенко рапортует:

— Товарищ командующий, я только что прибыл из Терновки. Противника не обнаружил.

Минуты две длилась неприятная для Музыченко пауза, как в заключительной сцене гоголевского «Ревизора». Наконец он буркнул:

— Ладно, можете идти оба. Передайте Миандрову, что приказ мехкорпуса на контратаку я отменяю.

Несколько слов о Миандрове. Это поучительный пример того, как враг может использовать наше невежество. Иду в оперативный отдел, захожу к Миандрову и спрашиваю:

— Это вы доложили командующему, что в Терновке находится немецкая танковая дивизия без горючего?

— Да, я, а в чем дело?

— И вы посоветовали нанести контрудар 4-м мехкорпусом по Терновке?

— Да, я. А в чем дело? Сейчас мы направляем приказ командиру корпуса.

— Приказ задержите. Контратака отменяется. Противника в Терновке нет. И вообще, откуда вы взяли, что в Терновке танковая дивизия, да еще стоит без горючего?