Я принес вам огонь!

В мешке оказались колючие остатки овса, и они тут же начали ссыпаться за шиворот, голова взмокла, а путешествие стало настолько мучительным, что к вечеру Катя уже мечтала умереть, лишь бы эта пытка наконец-то прекратилась.

Задолго до заката, они остановились в каком-то небольшом леске. Ее сняли с седла, сдернули мешок с головы, и в этот момент девушка испытала просто ни с чем несравнимое счастье. А уж когда предводитель велел раздеться и привести себя в порядок, ткнув пальцем сначала в небольшой ручей, а потом — в баул с ее собственными вещами, землянка с таким радостным остервенением принялась срывать с себя одежду, что ей и в голову не пришло заикнуться о какой-то там стеснительности.

На закате к поляне выбралось почти два десятка всадников, но судя по незамысловатому обмену шутками между ее тюремщиками и вновь прибывшими, именно их-то они и ждали. Чувствовалось, что встреча эта происходила не в первый раз, насколько привычно и обыденно два отряда смешали в общую толпу, но именно в этот момент в традиционном сценарии произошел сбой…

Рослый рыжебородый и немолодой предводитель гостей, судя по всему, обратил внимание на всего одну пленницу, но поначалу не проявил особого любопытства. Лишь возмутился, что их «побеспокоили из-за такой ерунды». Но когда дело дошло до торговли за нее, Катя прекрасно расслышала, как тот прямо посреди обсуждения цены вдруг выругался, и некоторое время молчаливо и пристально рассматривал пленницу в свете ближайшего костра.

В какой-то момент он даже не выдержал, приблизился, и стал совать подхваченную горящую ветку практически ей в лицо.

Потом мужчина подал какой-то непонятный знак, и вдруг почти весь отряд гостей обнажил оружие, хотя резня и не думала начинаться. Пришельцев было почти в четыре раза больше, но они совсем не спешили перебить продавцов.

Схватка все не начиналась, и в застывшем воздухе казалось, можно было расслышать даже мысли. В какой-то момент смешанная толпа воинов постепенно распалась на две неравные кучки, и тогда предводитель захвативших Катю наемников решился подать голос:

— Что это значит?

— Чертов болван! — ответил рыжебородый, явно находясь на взводе, и борясь с собственным гневом.

Четверо спутников похитителя оставались все так же без брони, но мечи извлекли, и сплотились тесной группой вокруг своего командира. Тот, в свою очередь, извлекать оружие совсем не спешил, очевидно, прекрасно понимая, раз их не перебили безоружными, значит «партнеры» считают это далеко не обязательным. И судя по всему, он даже смог не растерять прежнюю ироничность:

— Так куда понятнее, но вопросы все же остались… — хмыкнул продавец, вызвав вполне одобрительные смешки в рядах обоих отрядов.

— Знаешь ли ты, кого пытался мне продать?! — все еще злым, прерывистым голосом уточнил покупатель.

— Все как я тебе и говорил: высокая, белокожая женщина, «из владетельных». Костлява, конечно, да и далеко не юна, но раз это для тебя так «оскорбительно», пусть будет не четыреста, а… всего триста пятьдесят гельдов серебром?

Последнее предложение вызвало уже не один, а два возмущенных вскрика. Катя очень гордилась своей спортивной формой, и не смотря на двусмысленность ситуации, почувствовала себя оскорбленной от вот этого пренебрежительного «костлява», в сочетание с намеком на старость. Но рыжему было совсем не до возмущений забывшейся пленницы:

— А когда ты собирался сказать, что «владетельная семья» — это речь о новом треверском ярле?!

— Какое тебе дело до их обид? — совершенно искреннее удивился «наемник».

— В какой дыре ты провел последний год? — снова возмутился собеседник, и добавил уже почти спокойно. — Разве ты не слышал, что он союзник нашего господина…

— Что-то такое болтали в порту. Вроде его дружина гостила на ваших землях…

— Нет, не просто «гостила», глупец! И он, и госпожа Катрин, жили в доме нашего господина поболе года, и болтают, что треверские земли взяты были с подсказки и при полной поддержке ярла Эрвина. Так что наши с тобой предыдущие шалости он может простить, но за вот это все — в моем роду будут вырезаны все до последнего человека. Если я решил бы поступить иначе. Поэтому пленницу я у тебя забираю. Да, а почему это госпожа до сих пор в путах? — театрально вскинул бровь рыжий, и подчеркнуто нейтрально, как бы между делом, уточнил. — Кстати, кроме похищения …и грабежа, какие еще обиды ты успел нанести Ингвару Треверскому?

Если старик и думал, кого обмануть «неважностью» своего вопроса, то в их число попали разве что деревья. Да и то не все, а лишь такие что поглупее, или из таких, что «стояли» слишком далеко, и просто не расслышали вопроса. Ну и Катю, конечно.

Большинство событий вокруг, она все еще измеряла по своему прошлому — земному опыту.

— Ты же знаешь, я не позволяю своим людям «пользовать» пленниц. Разве что Мелкий Хэд[39], — предводитель кивнул на замершего «шныря», — не очень уважительно ее …спешил с коня. Ну, может быть, еще пару раз пнул, когда она на земле лежала, — явно через силу добавил воин.

— Госпожа, так ли это?