Я пришла домой, а там никого не было. Восстание в Варшавском гетто. Истории в диалогах

После войны жил в Клодзке, держал там какой-то магазин. Через некоторое время вернулся в Варшаву, получил должность директора, но отказался вступить в партию и был с треском уволен. Он крепко сдал, работал на дому – собирал шариковые ручки, паял чайники. Оставался веселым, приветливым и по-прежнему дружил со своими подопечными военных времен. Примерно в 1968 году у него начались неприятности. Кто знает, может быть, из-за того, что к нему приходили посылки с апельсинами и нарядными платьицами для дочери? Его разговоры подслушивали, за ним следили, он боялся выйти на улицу. Умер в необъяснимом одиночестве в 1997 году. (В 1968 году Яд Вашем признал Владислава Швентоховского и его жену Владиславу Праведниками народов мира.)

Шимон Шейнталь во время апрельского восстания, вероятней всего, сражался в отряде «га-Шомер га-цаир». Вместе с другими повстанцами был в Ломянках. «Светловолосый, похожий на арийца, он носил немецкий мундир и дезориентировал немцев», – вспоминала Маша Гляйтман-Путермильх. Вместе с группой Давида Новодворского возвращался из партизанского отряда в Варшаву. До города группа не добралась. Шимон, Давид и другие повстанцы погибли при невыясненных обстоятельствах.

Майорек Шерман родился в Варшаве. Маша Гляйтман рассказывала, что он занимался боксом в бундовском спортивном клубе «Ютжня», хотя сам входил в «Цукунфт». В апрельском восстании он мужественн сражался в группе Лейба Грузальца. Погиб 3 мая, когда повстанцы держали оборону на Францишканской, 30. Ему было двадцать два года.

Шломо запомнили только по имени. Он был «старше нас», – писал Тадек Божиковский. Вероятней всего, ему больше тридцати лет. Крепкого сложения, смуглый, за словом в карман не полезет – настоящий варшавский носильщик. Уже во время восстания Шломо присоединился к группе Артштайна на Милой, 29. Раздобыл где-то старое охотничье ружье и умело с ним обращался. Неизвестно, уцелел ли Шломо в восстании и удалось ли ему пережить войну.

Лея Шифман родилась, вероятней всего, в 1922 году в Варшаве. Росла на улице Островольской, в бедной семье мелкого торговца, своим воспитанием обязана в основном бундовским организациям. Лея привела Машу Гляйтман в группу Лейба Грузальца, жившую коммуной на Заменхофа, 29. Во время восстания они тоже держались вместе. Револьвер Лее не полагался, только граната; оружие было у Адека Янкелевича, с которым они были парой. Лея Шифман погибла 27 апреля в бункере на Милой, 29, вместе с Лейбом Грузальцем, Давидом Хохбергом и другими повстанцами.

Мириам Шифман, сестра Леи, родилась, насколько мне известно, в 1915 году. Училась в школе им. Михалевича Центральной еврейской школьной организации, потом закончила курсы и стала портнихой. Состояла в бундовских организациях, была наставницей молодежи. В гетто основала парикмахерский кооператив на Новолипках, предположительно, в доме 22. Ее запомнили тихой и скромной. Мириам жила с Аврамом Файнером в маленькой комнате на втором этаже дома на Генсей. Организовала систему распространения бундовской прессы. Кто-то вспоминал, что она совсем не умела конспирироваться – по ее сияющим глазам всегда можно было узнать, что вышел новый номер газеты.

С начала окрября 1942 года передвигаться между территориями гетто было крайне опасно – немцы карали за перемещения смертью. В то время Мириам работала у Рёриха и была связной. Чаще всего ей удавалось пройти в центральное гетто и к щеточникам, затерявшись в толпе тех, кто возвращался после работы в городе. Она наловчилась тайком выносить из швейной мастерской раскроенные детали немецких мундиров. Вместе с другими девушками шила из них нацистскую военную форму – ею члены Еврейской боевой организации собирались воспользоваться во время восстания; на Швентоерской, 34, училась стрелять. В марте 1943 года повстанцам принесли новые винтовки, Мириам попробовала выстрелить, но оружие было с изъяном, и она прострелила себе кость в ноге. Во время восстания была в «госпитальном» бункере на Генсей, 6. Марек Эдельман вспоминал, что виделся с ней 6 или 7 мая. У Мириам была загипсована нога, она совсем не могла ходить. Были слухи, что 10 мая, когда немцы напали на бункер, Мириам Шифман покончила с собой. Более точных сведений о гибели распространительницы бундовских газет Мириам Шифман нет.

Сара Шлюбовская (Шелюбовская) еще до войны пришла в «гэ-Халуц». Хавка Фольман, делившая с ней комнату на Дзельной, вспоминала, что Сара была маленькой и заплетала себе косы.

Ее имя внесли в список погибших повстанцев Еврейской боевой организации; в нем указано, что Сара была членом «Дрора». Однако ей удалось уцелеть в войну. Она выжила в Аушвице, после освобождения добралась в Палестину. Жила в кибуце Шфаим.

Рива Шмутке в первые дни восстания сражалась на Лешне и Смочей, в отряде Польской рабочей партии. Вспоминали, что она вместе с Элиезером Геллером бросала гранаты. Вероятней всего, она была в группе Хенека Каве, находившейся на Лешно, 74, по соседству с группой Геллера на Лешно, 76.