Читаем Я решил стать женщиной полностью

- В каком смысле? - я не поняла вопроса, я была не против обращений - <Её Величество>, <Графиня>, или хотя бы <Мадам>:

- Ну, каким именем? - пояснила Любовь Михайловна.

- А? Борис - называйте. Я же пришла не за удовольствиями, а за консультацией. Меня называет Ольгой только любимая девушка, ну и еще несколько человек, - как всегда честно обрисовала я ситуацию с позиционированием своего пола в окружающем меня обществе на данный момент.

- Девушка? - переспросила врач.

- А, да: У меня сексуальное влечение к женщинам, - и я опять честно рассказала о себе, о том, что люблю женщин, а что мужчин не люблю... В этот раз рассказала об этом я очень опрометчиво. В тот момент мне ничего не надо было от данного медицинского заведения, но, придя через два года сюда, с целью получения разрешения на смену пола и документов, высказанные в первый мой прием мои признания о любви к женщинам, поставили жирный крест на возможности получить это злосчастное разрешение в этом месте. <У Вас влечение к женщинам, Вы и так хорошо адаптированы, Вам это не надо>, - решали за меня добрые доктора. За двухлетнее отсутствие тестотерона* в моей крови я размякла характером, и мне уже не хотелось всех отпиздить от злости. Я только грустно вздыхала, выходя из клиники. <Пошли они:, без них обойдусь>, - думала я смиренно. Вообще, это было не очень большой редкостью, когда транссексуал, с рождения ощущая себя женщиной, имел влечение тоже к женскому полу. Не помню статистику, где-то видела я эти цифры, по-моему, 15% сохраняли это однополое уже влечение. Но эти 15% были умнее меня, большая часть их <сидела> в интернете, участвовала в различных конференциях для транссексуалов, в частности, русскоязычной Tgrus*. В них давались подробные рекомендации, что можно говорить на приемах у сексопатологов, а что нет, в том числе предостережения, что ни в коем случае даже не заикаться о влечении к женщине: и многое другое. Всё это обстоятельно обсуждалось, некоторые рассказывали о своих походах к той же Василенко: <А она, дура, мне поверила. Я ей сказала, что уже работаю, как женщина у себя на работе, что у меня мужик есть, и он на мне жениться обещает:>. У меня стояло два компьютера на работе, купленные года три назад, стоял и модем, но из-за лени и распиздяйства я к интернету так и не была подключена и, поэтому я ещё не знала, что в моей ситуации влечение к женщине должно стать большой военной тайной для соответствующих специальностей врачей. И ещё я наивно думала, что с врачами надо быть честной и искренней и, поэтому была честной и искренней и всегда рассказывала этим врачам всё как есть. Всем врачам-теткам было симпатично то обстоятельство, что я любила женщин, что у меня есть ребенок, что я забочусь о нем, что я не потеряла свою работу, как многие трансики, которых с работ выгоняли, не выдерживая вида накрашенных лысеющих мужиков в тесных, еле налезших на них блузках, доставшихся им от сбежавших от них жен. И пока я ходила на приемы к Василенко без всякой цели, я была хорошим пациентом и образцово-показательным трансиком, который нашел себя в жизни, адаптировался в своем биологическом поле, сохранил способность создания нормальной семьи, который выделил себе узкий сегмент своей жизни, в которой реализовывался, как женщина: и всё хватит.

- Так, хорошо. Значит, Вы не хотите менять пол, - утвердительным голосом спросила или ответила за меня доктор.

- Нет, не хочу. То есть хочу, но пока я пришёл проконсультироваться по поводу гормонотерапии. Я принимаю гормоны очень долго:

- Как долго?

- Больше десяти лет.

- Ага. Так хорошо. А что принимали? - спросила доктор.

Я перечислила. И опять долгие вопросы про детские болезни, про семью и т.д.. Я рассказывала и рассматривала своего нового лечащего врача. Баба чуть больше средних лет, выглядит приятно и хорошо, но далеко от моей возрастной категории, волосы гладко забраны назад, яркая помада на тонких губах, сжимает их некрасиво, подчеркивая морщинки вокруг рта, поведение - а-ля <мудрая мамочка>.

- Так, хорошо. И Вы хотите продолжить гормонотерапию - поинтересовалась моими планами на этот счёт Любовь Михайловна.

- Да, я пыталась от нее отказаться, но мне невыносимо думать, что мужские признаки будут прогрессировать.

- Понятно. Я Вам выпишу сейчас курс гормональной терапии, которую Вы будете проходить. Вы должны будете сдать анализы до неё и через месяца три после начала этого курса.

- Ок. Сдам, - закивала я головой.

- Анализы лучше сдать у нас:, - повелительным голосом порекомендовала мне Любовь Михайловна.

Я сразу поняла, что заботливый доктор печётся о загруженности их местной лаборатории. Я заботилась о своем времени и сразу твердо перебила ее.

- Любовь Михайловна, к вам ехать очень далеко, через всю Москву, с ума сойдешь пока доедешь. Я сдам в другом месте. У меня почти у самой работы институт им. Гамалея, там любые анализы делают. Мне проще сдать там.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное