Я рисую ангелов

— Я знаю, что вы пережили, детектив, и искренне сочувствую вашему горю. Я понимаю, что вы приехали сюда с неофициальным визитом с единственной целью — найти убийцу среди моих учеников. Мы дадим вам списки и всю информацию, которую вы запросите. Но не просите дать характеристику любому из них. Я не уверен в вашей теории, не уверен в том, что кто-то из них причастен к тому, что происходит в Треверберге. Я даже не уверен, что эта картина хотя бы мало-мальски напоминает то, что видите вы. Но я слышал про ангелов. И подозреваю, что вы здесь за этим.

Глава седьмая. Говард Логан

24 июня 2001

Треверберг

Центральное управление полиции

Говард доел слойку с мясом, нервно смахнул крошки с подбородка и столешницы и, смяв бумажный пакет с логотипом «Тревербергский хлеб», на котором был изображен толстый повар с батоном в руках, отправил его в длинный полет через весь кабинет. Пакет попал в мусорное ведро, сбив с его края пустую банку из-под колы, которую офицер Лок до этого устанавливал в течение часа.

— Трехочковый. И мне нужна новая банка, чтобы заставить ее стоять на этом чертовом ведре.

— За три дня мы просмотрели информацию по нескольким сотням учеников профессора, как его там, — слабым голосом заговорил Логан, вытаскивая из смятой пачки тонкую сигарету. — Сузили круг до тридцати человек, которые всплыли в списке жителей Треверберга за последние двадцать лет. Отдали их молодцам из архива, чтобы… чтобы что?

— Мы ищем ученика Штерна, который живет в Треверберге и может быть Рафаэлем.

— Ага, мы ищем третьего в компанию Муна и Мерта.

— А еще нам прислали двадцать дел, которые подошли под критерии, — напомнил Лок, открывая очередную банку с колой. — Двадцать дел за двадцать лет. Австрия, Германия, Польша. Другие страны мы не смотрели.

— Ни одно из них не имеет отношения к Рафаэлю, — подхватил Логан. — Пять повешенных, семь застреленных, пара утопленников, остальные самоубийцы. То, что они наряжали себя в ангелов — это…

— Из них пять учеников Штерна.

— Что? — Говард подскочил и посмотрел на коллегу. Кажется, он проснулся.

— Пять учеников Штерна, — невозмутимо проговорил Лок, поднимая взгляд от разбросанных перед ним листков бумаги А-4, на которых Мира распечатала данные по ученикам и жертвам. — Пять учеников — и все самоубийцы. Впрочем, художники все психи, а его ученики и подавно. Он других к себе даже не подпускает. Суицидальное расстройство здесь абсолютнейшая норма. Возраст ко дню смерти 27, 30, 30… м-м-м-м… 32 и 47. Ну в целом попало еще и на кризис тридцати и немножко сорока. По делам все прозрачно и четко. Самоубийцы как они есть. Никаких подозрительных моментов.

— Крутая же у них база данных, что они смогли вытащить все дела, связанные с ангелами, даже без уголовного подтекста.

— Или твое сообщение их так напугало, что решили наконец оторвать свои задницы от протертых кресел и немного поработать.

Говард улыбнулся. Он начал привыкать к манере Лока общаться, а тот почти смирился с приставленным к нему стажером. Они практически не расставались в течение семидесяти двух часов. Спали тут же, на диване, ели тут же. Кабинет, который им выделил Старгард, превратился в огромную то ли столовую, то ли архив. На столах разбросаны папки с документами, везде валяются бумаги, клочки с пометками. Белая стена исписана мелким почерком Говарда. Оба пропахли сигаретами. Пепельницы на столах переполнены, вокруг них — грязь. Мира не заходила уже несколько часов, иначе она прислала бы уборщицу, наплевав на сопротивление полицейских.

Говард протянул руку и вытащил несколько распечатанных на черно-белом принтере, а оттого удручающего качества фотографий. Лок подошел к нему. На фото находились суцидники-ученики Штерна. Мужчины и женщины разных возрастов, мест жительства. Способ самоубийства тоже разный. Их объединяло только одно: у каждого было что-то, связанное с ангелами. Одна повешенная девушка двадцати семи лет нацепила на худенькие плечики детские ангельские крылья, а на голову — нимб. Парень написал на стене «Я — ангел и возвращаюсь к своим» прежде, чем прострелить себе голову. У другой жертвы ангел нашелся на одежде — пришитая вручную аппликация, изображавшая рафаэлевского ангела. Еще был ангел на сумке у трупа и татуировка в виде ангела. Вроде бы ничего такого, разрозненная информация, которую сложно сцепить в удобоваримую версию, но оба чувствовали, что близки. Это странное ощущение, когда у тебя нет никаких фактов, но ты понимаешь, что находишься в шаге от ответов на все свои вопросы. Вплоть до имени.

— А мертвых детей нет? — в очередной раз спросил Говард.

Лок покачал головой.

— Младенцев нет. Наши соседи к детским смертям относятся трепетно. Если бы было что-то подобное, они бы обязательно сообщили.

— То есть, наш Рафаэль действовал только в Треверберге.

— Похоже, что так.

— То есть, Штерн не учил людей убивать ангелов, а картина — это просто картина?

Лок затянулся и прикрыл глаза.