Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком

Доктор, еще более разозленный, нежели прежде, вновь попытался отомстить родственникам. Он арестовал дядю Филиппа по обвинению в том, что тот способствовал моему побегу. Дядя предстал перед судом и правдиво поклялся, что ничего не знал о моем намерении бежать и не видел меня с тех пор, как я покинула плантацию хозяина. Тогда доктор потребовал, чтобы он внес залог в пятьсот долларов и пообещал, что не будет иметь со мной никаких дел. Несколько джентльменов предложили быть поручителями Филиппа; но мистер Сэндс сказал, что лучше возвратиться в тюрьму, а он позаботится о том, чтобы Филипп вышел без залога.

Весть о его аресте донесли до бабушки, которая передала ее Бетти. По доброте сердечной кухарка снова спрятала меня под полом и, пока ходила туда-сюда, занимаясь кулинарными хлопотами, разговаривала якобы сама с собой, но с таким намерением, чтобы я слышала о происходящем. Я надеялась, что заключение дяди продлится несколько дней, но все равно тревожилась. Мне казалось, доктор Флинт наверняка будет стараться дразнить и оскорблять его, и боялась, что дядя утратит власть над собой и ответит ему в такой форме, что ответ можно будет выдать за наказуемое преступление; а я прекрасно сознавала, что в суде его слово против слова любого белого не будет ничего стоить.

Меня начали искать с возобновленным рвением. Что-то побудило преследователей заподозрить, что я нахожусь поблизости. Обыскали и дом, в котором я скрывалась. Я слышала шаги и голоса. Ночью, когда все уснули, пришла Бетти, чтобы выпустить меня из подпольного места заключения. От страха, которого я натерпелась, от скованного положения тела и влажности земли я несколько дней болела. Дядю вскоре выпустили из тюрьмы, но за передвижениями родственников и всех друзей пристально следили.

Все понимали, что для меня больше нет возможности оставаться на прежнем месте. Я и так пробыла там больше, чем было задумано, и понимала, что мое присутствие – источник постоянной тревоги для доброй благодетельницы. Все это время друзья строили планы моего спасения, но крайняя бдительность преследователей делала невозможным приведение их в исполнение.

Все понимали, что для меня больше нет возможности оставаться на прежнем месте.

Однажды утром я оторопела, услышав, как кто-то пытается проникнуть в комнату. Было перепробовано несколько ключей, но ни один не подошел к замку. Я сразу же догадалась, что это одна из горничных, и сделала вывод, что она, должно быть, либо услышала в комнатке какой-то шум, либо заметила, как туда поднималась Бетти. Когда в обычное время пришла подруга, я рассказала ей о случившемся.

– Знаю я, кто это, – проворчала она. – Бьюсь об заклад, это Дженни. У этой негритянки шило в одном месте, право слово.

Я предположила, что Дженни, должно быть, видела или слышала что-то такое, что возбудило ее любопытство.

– Та-та-та, детка! – воскликнула Бетти. – Ничего она не видала и не слыхала. Подозревает что-то, да и только. Хочет в мои дела нос сунуть. Но ничегошеньки не узнает. Это уж как пить дать! Скажу миссус, пущай ее приструнит.

Я с минуту поразмыслила, а потом сказала:

– Бетти, мне сегодня же нужно уйти отсюда.

– Делай, как знаешь, бедняжка, – отозвалась она. – Я жуть как боюсь, что эта черномазая как-нить на тебя наткнется.

Она сообщила о случившемся хозяйке и получила приказ занять Дженни поручениями в кухне, пока леди не повидается с моим дядей Филиппом. Тот выслушал и сказал, что этим же вечером переговорит обо мне с одной подругой. Леди выразила надежду, что я отправлюсь на Север, потому что мне опасно оставаться поблизости. Увы, человеку в моем положении было не так уж легко бежать в свободные штаты. Чтобы предоставить мне свободу действий, леди на весь день отправилась в деревню к брату и взяла с собой Дженни. Она опасалась прийти попрощаться со мной, но передала пару добрых слов через Бетти. Я слышала, как ее экипаж отъехал от дверей. Больше я никогда не встречалась с той, кто так великодушно и дружески принял к себе бедную дрожащую беглянку! Пусть эта женщина и была рабовладелицей, мое сердце благословляет ее по сей день!

Я совершенно не представляла, куда предстоит отправиться. Бетти принесла матросскую одежду – куртку, штаны и брезентовую шляпу. Вручила еще маленький сверток и сказала, что он может понадобиться там, куда меня переправят. Стараясь ободрить меня, она воскликнула:

– Уж как я рада, что ты поедешь в вольные штаты! Не забывай там старуху Бетти. Господь милостив, когда-нибудь и я к тебе приеду.

Я пыталась высказать ей благодарность за всю ее доброту. Но она перебила:

– Да полно тебе, золотко! Я только рада, что сумела сподмогнуть тебе, и пусть добрый Боженька откроет тебе дорогу. Пойдем, провожу тебя к нижним воротам. Суй руки в карманы, да иди вразвалочку, как матросы ходют.