Я рожден(а) для этого

Искренность в ее голосе не имеет ничего общего с интонациями других фанаток, которые с привизгиванием произносят наши имена и невыносимо пафосно рассказывают, как мы изменили их жизнь.

– Я правда рада, что сумела тебе помочь, – продолжает Ангел. – После того как ты столько раз помогал мне.

– Но я… Я ничего для тебя не сделал, – мямлю я в ответ.

– Сделал, – улыбается она. – И много.

Потом кивает и поворачивается, чтобы уйти, – но я неожиданно для самого себя снова хватаю ее за рукав.

– Подожди!

– Да? – Ангел бросает на меня озадаченный взгляд.

Мне хочется провалиться на месте, но я все же выдавливаю:

– А ты можешь побыть со мной еще немного?

– Да… Да, конечно. – Ангел стоит неподвижно, и я отпускаю ее руку.

– Просто не хочу оставаться один, – оправдываюсь я.

– Все нормально, я тоже не люблю оставаться одна.

Какое-то время мы молчим. Потом она осторожно спрашивает:

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Я прижимаю джемпер с ножом к груди и признаюсь:

– Вообще-то нет.

– А… тебе есть кому позвонить?

– Нет.

– Понятно… А что ты тогда собираешься делать?

Что я собираюсь делать? Ответ приходит сразу: дедушка!

– Я хочу домой.

– Домой? – удивленно моргает Ангел.

– Да. Я хочу домой, – твердо повторяю я.

– В смысле, в вашу квартиру?

– Нет. – Я мотаю головой. – В мой настоящий дом. Туда, где я вырос.

– А! – удивленно восклицает она, но потом кивает, будто ничего лучше я и сказать не мог. – Да, конечно. Это правильно.

– Ты поедешь со мной? – Вопрос вырывается машинально, я даже задуматься не успеваю. Но я правда этого хочу – сам не знаю почему. Потому что один я с вокзала не выберусь? Может быть. Или потому что меня к ней тянет? Я уже сам себя не понимаю. Вероятно, настоящая причина в том, что Ангел – единственная фанатка в мире, которая знает, что я собой представляю на самом деле.

И я не хочу прощаться с ней посреди магазина, чтобы разойтись раз и навсегда.

– Да, конечно, – отвечает Ангел, глядя на меня большими немигающими глазами. Такое чувство, что она согласилась бы поехать куда угодно: в Австралию, на Плутон и даже прямиком на небеса.

– А ты не занята? – на всякий случай уточняю я.

– Занята? – переспрашивает Ангел с таким видом, будто я сморозил несусветную глупость. А потом вдруг становится очень серьезной: – Слушай, а кто-нибудь знает о том, где ты?

– Помимо сотни людей, которые нас чуть не затоптали? – У меня вырывается горький смешок.

– Нет, я про Роуэна и Листера. Или вашего менеджера.

– Нет, они не знают.

И сейчас мне меньше всего хочется о них думать. Да и вообще о чем-либо.

– Ну что, пойдем? – спрашиваю я.

Ангел одергивает толстовку, поправляет шарф и кивает.

– Пойдем.

АНГЕЛ РАХИМИ

Сама не знаю, как так получилось, но вот я еду на поезде в Кент вместе со своим сыном, Джимми Кага-Риччи. В интернете я в шутку называла его «сынком», но с каждой минутой, проведенной вместе, действительно все сильнее ощущаю себя его мамой.

Я отдала Джимми свои солнцезащитные очки, чтобы его внешность не так бросалась в глаза. Они оказались ему велики, и выглядит он в них довольно-таки нелепо. А еще я оплатила билеты его карточкой, потому что он слишком нервничал, чтобы с кем-нибудь разговаривать.

Честно говоря, мне кажется, у него что-то вроде срыва.

Не удивлюсь, если и у меня тоже.

Только через десять минут после того, как мы садимся в поезд, я спохватываюсь, что надо бы написать папе и предупредить, что я пока не приеду.

«Все в порядке?» – тут же пишет он в ответ.

Я отправляю ему смайлик с поднятыми большими пальцами.

•

Собеседник из Джимми так себе – он почти все время молчит. Такое чувство, что мягкий, улыбчивый Джимми Кага-Риччи, которого я знала по видео и фотографиям, – всего лишь плод чьих-то фантазий.

Но тем не менее это он.

Незадолго до отправления поезда он поворачивается ко мне и говорит:

– Слушай, тебе не обязательно со мной ехать.

Но я бы поехала с ним куда угодно.

Я люблю его. Не знаю, как еще описать это чувство. Это не влюбленность, не одержимость, это самая настоящая любовь из разряда «я буду думать о тебе каждый день до конца своей жизни». Любовь, похожая на отчаянное желание обладать чем-то бесполезным, пускай ты и знаешь, что исчезни эта вещь – и ничего не изменится.

Как же я в это вляпалась?

ДЖИММИ КАГА-РИЧЧИ

– Слушай, далеко нам еще ехать? – спрашивает Ангел в такси, которое везет нас через Кент. Мы поймали его у станции Рочестер и едем уже полчаса: дедушка живет за городом.

Ангел смотрит в окно, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то за серой пеленой дождя.

– Далеко, – коротко отвечаю я, и она бросает на меня насмешливый взгляд.

– Как загадочно!

– Я не собираюсь сообщать тебе свой адрес. Прости, но это небезопасно.

– А когда приедем, ты что, глаза мне завяжешь? Как в кино? Боюсь, тогда наше приключение перейдет в разряд жутковатых.

Я не отвечаю.

– Да, ребята, не лучший день вы выбрали, чтобы гулять по болотам, – говорит водитель такси, женщина средних лет. Выговор у нее местный, хоть и не такой, как у Гэри. – В новостях предупреждают, что грядет настоящий потоп.