Я с вами до скончания века…

Необычайный мрак, как видимый знак гнева Божия на преступное человечество, покрывал землю. Среди этого мрака протекли еще три часа лютейших страданий Искупителя – телесных и душевных. Един Ходатай Бога и человеков, давый Себе избавление за всех (1 Тим. 2, 5, 6), сделался за нас клятвою (Гал. 3, 13) и в глубочайшем уничижении «принял на Себя наказание, которое мы должны были понести от Отца» (святитель Иоанн Златоуст). Он восхотел «истребить страсть страстью, упразднить смерть смертью, сокрушить оружие тем же оружием, и для сего человеческое чувство страдания сделал собственным, не переменяя естества Своего, но присвояя наши немощи и болезни (кроме греха)» (святитель Феодот Анкирский). Ходатай Новаго Завета (Евр. 9, 15), изливая на алтаре крестном Кровь Свою во оставление наших грехов и принося Себя Самого в жертву (ст. 28), страдал так, как никто не мог страдать, перенес то, чего не могли перенести ни все человечество совокупно, ни каждый человек порознь: крестом Своим, в неизмеримой и недомыслимой тяжести его, наш Искупитель без всякой помощи и утешения – земного и небесного, совершал величайшую тайну нашего искупления, сокровенную от век и родов (Кол. 1, 26), и совершал ее Един, да явится лицу Божию о нас – не с кровью прообразовательных жертв, но Своею кровию, вечное искупление обретый (Евр. 9, 12, 24). Среди смертного томления и ужаснейших мук, «изображая в Себе наше» (святитель Григорий Богослов) и «болезнуя не о Себе, но о нас» (святитель Афанасий Александрийский), Богочеловек возопил громким голосом, повторяя слова пророчественного псалма (21, 2), в котором изображены, задолго до события, главнейшие обстоятельства крестной смерти Его: Или, Или! лима савахфани, т. е. Боже Мой, Боже Мой! вскую еси Мя оставил. Мы были оставлены Богом, как чада гнева (Еф. 2, 3), согрешившия в своем прародителе (Рим. 5, 12), и за нас наш Ходатай был оставлен Отцом Своим, оставлен, «дабы нам не быть оставленными Богом, оставлен для искупления нас от грехов и вечной смерти, оставлен для показания величайшей любви к роду человеческому, оставлен для доказательства правосудия и милосердия Божия». Эти таинственные слова Господа, заключавшие в себе глубочайший смысл, некоторым из стоявших у креста дали новый повод к насмешкам. Они или не поняли восклицания Распятого, или притворились непонявшими, и так как между иудеями времени Иисуса Христа, на основании буквального толкования пророчества Малахии (3, 1, 4–5), было распространено верование, что пришествию Мессии будет предшествовать явление пророка Илии (Мф. 16, 14, 17; 17, 10–11; Мк. 8, 28; 9, 11–12), то, пользуясь созвучием имени Божия с именем пророка, враги Христовы говорили: Илию глашает сей, – «смотрите, да и на кресте, ввиду смерти, Он не отрекается от достоинства Мессии и призывает Своего Предтечу».