Я сам себе жена

Биржа труда направила меня на склад древесины какого-то столярного производства. И вот я оказался там, совершенно неподходяще одетый в свое приталенное женское пальто и башмаки, которые грозили вот-вот развалиться. На леденящем холоде и снегопаде — уже успела наступить зима — я должен был перетаскать со двора на склад огромный штабель смолистых толстых досок. Вскоре старший мастер заметил мои синие окоченевшие руки и коленки. В приемной начальника, где можно было немножко обогреться, я услышал, как он из соседней комнаты звонил на биржу: «Что это вы прислали мне оголодавшую девицу? Она уже готова от холода, ей надо работать в тепле, лучше всего — прямо на печке. Что мне здесь нужно, так это крепкий грузчик с карточкой первой категории, а не такая барышня с карточкой пятой категории для домохозяек. Так я отправляю ее к вам обратно. Что, это парень? Не надо рассказывать мне сказки, я старый берлинец, разбираюсь, что к чему». Но, видно не всегда.

Так я очутился в велосипедной мастерской Мальсдорфа. Однако ее хозяин, Фриц Хепперт, вскоре отослал меня к своей жене на кухню: «Лоттхен, ты слишком нерасторопен для этой работы. Так ты денег не заработаешь. Иди лучше на кухню, там ты больше подходишь». Он был, без сомнения, прав, а его жена осталась очень довольна своей новой прислугой.

«Продается трюмо и старая мебель» — эта записка на дереве, недалеко от дома, заинтересовала меня, и я оказался перед домом 31 по Штайн-штрассе в южном Мальсдорфе, по адресу, который был в ней указан. Окна были забраны коваными решетками в стиле модерн с инициалами «FZ» в центре. Чугунный рельеф на фронтоне дома изображал паровоз с высокой трубой. Кто бы здесь мог жить? — подумал я. Мраморная доска ответила на вопрос: Франц Циммерманн, прусский королевский машинист паровоза».

Самого Франца Циммерманна уже не было в живых, а на вилле хозяйничали его сын и невестка и сейчас они хотели освободиться от многих вещей. Больше по наитию, чем разбираясь в искусстве. Циммерманн много чего насобирал за свою жизнь — от фарфоровых безделушек и халтуры до редких и ценных произведений искусства. Мне поручили провести распродажу имущества — дело, конечно в высшей степени интересное, но не прибыльное, однако, я все же смог приобрести много предметов периода грюндерства.

У дома и его обитателей была интересная история. Высокие окна и створчатые двери, которые сохранились и сегодня, попали сюда из берлинского дворца графа Реедерна на Унтер-ден-Линден. Первый владелец мальсдорфской виллы служил у графов дворецким и позаимствовал многие детали здания дворца, когда в 1907 году оно было снесено, потому что владелец гостиниц Адлон решил построить на этом месте свой знаменитый отель.

Так, вместе с окнами и створчатыми дверями, в Мальсдорф перекочевали четыре фигуры из песчаника, которые раньше венчали парапет крыши дворца. Дворецкий установил их для украшения своего палисадника, впрочем, не представляя их действительной ценности. Один коллекционер старинных скульптур, который хотел обязательно приобрести эти фигуры, долго кружил в своей коляске по Мальсдорфу, пока не обнаружил их в палисаднике. Он заплатил за скульптуры столько же, сколько дворецкому в свое время пришлось выложить за строительство всей своей виллы.

Старый Циммерманн был монархистом, он презирал нацистов, да и русских оккупантов не жаловал. Так, когда красноармейцы заняли Мальсдорф, он достал из шкафа свою старую солдатскую форму прусского королевства и встал у входной лестницы с ружьем, правда незаряженным, чтобы встретить непрошеных гостей: «Этот порог русские перешагнут только через мой труп». При виде старого господина в музейном костюме со старинным ружьем — верный монархист даже штык прицепил — солдаты не смогли удержаться от смеха. Они его разоружили и пообещали не грабить дом. И действительно, все осталось нетронутым. Только два маленьких происшествия разъярили старого машиниста: во время обыска один красноармеец накакал в тумбу часов в столовой, а другой в это время написал в крюшонницу.

Весь дом был как настоящий музей, когда я ступил в него через год после этих неаппетитных происшествий: жена машиниста полностью разделяла страсть мужа к коллекционированию.

В 1946 году я узнал, что собираются сносить замок Фридрихсфельде. Русские как раз выехали из него со всем своим добром, а на замок в стиле барокко набросились вандалы — как стервятники и гиены на мертвого зверя. Они выдрали доски пола, балки перекрытий, двери и часть перил — на дрова. Почти три столетия истории ничего не значат, если кому-то Здесь и Сейчас не хватает дров, чтобы согреться или сварить еду.

Я чувствовал шок: прекрасный замок, знакомый мне с самого детства, архитектура которого так впечатляет, и парадный зал которого так мне нравится, будет снесен? Что за варварство! Я пошел в контору имения. Надо было как-то изменить это немыслимое решение.