Я, собачка

Найдя в мамином телефоне с десяток мужчин с именем недавнего гостя, Принц позвонил каждому с единственным вопросом: зачем? Но его лишь грубо затыкали, а кто-то и вовсе бросал трубку без объяснений. Принц уже решил вломиться к каждому из этих мужчин, требуя ответ, когда услышал знакомый голос. Обволакивая спокойствием раскалывающуюся голову Принца, тот все объяснил.

Такие, как мама, говорил он, безнадежно, но не неизлечимо больны. Отобрав у них все, ты не поможешь, только разозлишь – и последствия разрастутся, оскалят зубастые пасти и проглотят тех, кому не посчастливилось встать на пути. Голова Принца соткала из памяти картинки, которыми он почему-то не решился поделиться с Мариной, а вместо этого отмахнулся, шумно высосав внутренности из оливки. Марина поморщилась, ощутив на языке зеленую кислоту с порошочным привкусом. Принц не заметил ее гримасы, лишь бросил в голую стену напротив своего лица, что мужчина был прав.

Мужчина ловко сплетал «ты» и короткое мамино имя, вспоминал те годы, когда Принц еще не родился, а мама, метр в прыжке, носила смешную короткую стрижку с выгнутой челкой. Они знали друг друга давно – об этом Принц догадался. И мужчина не пытался купить его, лишь предлагал переждать, пока мамино безумное счастье – или счастливое безумие – спадет. Принц думал недолго, до первых маминых слез, а затем, позвонив с ее номера, ведь его телефон, скорее всего, превратился в несколько давно опустевших бутылок, согласился.

Старая знакомая мужчины, приютившая его, когда он вернулся из страны, о существовании которой Марина и не догадывалась, сдавала комнаты. Но сейчас они полнились пустотой, скучая без людей. Лишь в одной из трех жила немолодая мать знакомой, безобидная, пускай и странная. К странностям Принц привык. Порой даже собственная мама не узнавала его, обращаясь безликим, обесчеловеченным «мальчик», как к пылящейся на полке фигурке, у которой нет ни имени, ни истории. Поэтому бабушка, ласково звавшая Принца внучком, его нисколечко не смущала, хоть и безмерно раздражала своей наигранной вежливостью. У нее, кажется, был внук, которого она ни разу не видела. А у Принца когда-то была бабушка, бабушка-подарившая-телефон, по которой он ужасно скучал.

В школу, конечно, приходилось вставать пораньше. И еще немного пораньше – чтобы наскоро соорудить из забытой в холодильнике еды подобие завтрака. Бабушка забывала готовить. Бабушка вообще все забывала. Даже Принца звала целым набором посторонних имен, среди которых временами проскакивало настоящее. А он стирал друг об друга зубы, сжимал кулаки и лаял – просто потому, что так привык.

Мириться с неумелой бабушкиной заботой выходило с трудом, Принц выворачивал себя, выискивая внутри остатки запрятанного с детства тепла, и пробовал делиться им, но быстро уставал. Куда проще было соорудить пиратскую яичницу (вытекший глаз он прикрывал сырной повязкой) и с грохотом поставить ее перед дребезжащим радио. Привычность подбиралась к ногам Принца холодным приливом. Но мужчина, недавно забравший его из захламленной маминой квартиры, вновь появился и привел за собой двух новых людей и неизбежные перемены.

Двое – женщина в белом и мужчина в черном – под воркование бабушки изучали Принца, потешаясь над его выпадами. Они играючи перебрасывались фразами о плюшевом зайце, пока в уши бабушки затекал хриплый голос из радио, гипнотизируя и заставляя кружиться в старом лоснящемся платье. Пришедший незнакомец сеял непрозрачные намеки, мгновенно прорастающие мыслями в достаточно взрослой голове Принца. Но Принц не подавал вида, даже когда гости ушли «осматривать товар», а спокойно проглатывал – невкусную еду, приготовленную неумелыми руками бабушки, и такое же невкусное вранье.

На следующий день Принц выпотрошил шкафы, но так и не нашел дома ни одной игрушки – так странно, ведь незнакомец покинул квартиру с пустыми руками. Явившаяся в тот же день женщина в белом, ощупав квартиру взглядом и сунув в сумку пару одинаковых розовых шарфов, раздраженно попросила вернуть всё на места и ушла под очередь возмущенных вопросов, заглушая их громким стуком каблуков. А позже, быстренько набив портфель вещами и оставив в память о себе лишь потрепанные школьные учебники, Принц не смог открыть дверь. Он колотил ее ногами и пытался выломать плечом, он надрывался в замочную скважину. Вышедшая в коридор бабушка не стала вбивать в него обратно крик, как делала мама, она лишь заплакала, уронив чужое имя.

У Принца не было дома. Лишь две квартиры – помойка и тюрьма. Как из первой, так и из второй его собирался забрать незнакомый мужчина, не вытряхнув и половины своего кошелька. Оказалось, люди стоили довольно дешево.

Его крик злил соседей, которые обещали позвонить куда надо, а бабушка снова плакала, рассказывая про съедающую ее болезнь, про брошенного внука и про заботливую дочь – ту самую, белую, с глазами уставшей собаки и длинными сияющими ногтями. Бабочку в ней Марина признала с трудом, хоть и могла догадаться по светлой одежде и кудрям-пружинкам, всегда лежавшим идеальным облаком сахарной ваты.