Я, собачка

– Меня Виктор подбросил, – ответила в светящийся желудок холодильника Бабочка, выставляя в рядок молочные коробочки.

– Он вам нравится? – Марина не успела вовремя поймать эту мысль и засунуть поглубже: та уже вылетела и защебетала птахой.

Марина отложила воображаемую кувалду, собираясь прикрыть то ли рот, то ли уши. Ей бы плащ-невидимку, а лучше – вырасти поскорее и получить свой фильтр от всяких глупостей.

– Нет, – на удивление спокойно ответила Бабочка, дернув плечами. Она вновь говорила с холодильником, но Марина сумела поймать в ее голосе печальную улыбку: с похожей мама обычно рассказывала о том, как любила в юности танцевать. – Совсем не нравится.

А потом они достали чашки, похожие на изящные маленькие ракушки, и крошечные белые блюдца в оборочку. В них заварочным треугольникам было тесно, но смотрелись они так необычно, что Марина соорудила из пальцев воображаемый фотоаппарат и, прищурившись, сохранила в памяти вечное зимне-весеннее утро, плескавшееся на поверхности бежевой воды.

– Он красивый, – продолжила Бабочка и, забыв, что перед ней чай, влила в чашку молока. – Но разве это главное?

– Нет конечно! Вот чудовище из сказки было страшным. – Марина залезла на табуретку с ногами, устроила теплую попу на холодных пятках и принялась драконить тугой узел, удерживающий в заложниках полосатый мармелад. – Но его смогли полюбить.

– Чудовище было богатым, – напомнила Бабочка, насмешливо сморщив лицо. Она продолжала прятать продукты по кухонным шкафам, порой раздражаясь, стоило только найти пушистый хлеб или зарытый между крупами огрызок крекера. – Оно жило во дворце с огромным садом. А еще у него были вещи, которые исполняли желания. Ни одна женщина не отказала бы такому, поверь. Я скорее думаю, что это он выпроваживал их. Если у тебя есть деньги, у тебя есть выбор. А без денег – ну, извини.

– А вы тоже знаете эту сказку? – Марина искренне удивилась.

Она внутренне подготовилась отвечать на любые, даже самые каверзные вопросы, но быстро сдулась, не сумев удивить взрослого – естественно, всезнающего, вопреки недавно сказанному. Чудовище нравилось Марине больше всех героев. Ведь, даже окруженное богатствами и волшебными штуковинами, оно страдало от обычного человеческого одиночества. И слишком сильно привязывалось – настолько, что могло погибнуть без родного человека.

– Все дети растут на одних сказках, Марин. В нас стараются заложить какие-то базовые вещи: люби семью, не тупи, не выделывайся. – Хищным жестом Бабочка сцапала пустой пакет у холодильника и смяла его пальцами, превратив в безобразный комок.

Чашки дышали паром, игриво отправляя в потолок белесых дымных змеек. Кухня заполнялась ароматом мяты и едва уловимым – кокоса и ягод. Кружившаяся в многоцветии запахов Бабочка приоткрыла один из шкафов, в котором, к Марининому величайшему изумлению, обнаружился пакет с пакетами, знакомый, но почему-то кажущийся неестественным в огромной светлой квартире. Щедро накормленный, он толстел, расползаясь во все стороны и подпирая узкие стенки шуршащими боками.

– И это, конечно, неплохо. Но у реальности на нас свои планы. И вот ты уже замужем за каким-нибудь Карабасом-Барабасом. И сидишь перед телевизором, ругая Страну Дураков, в которой живешь. Даже не понимая, что ты в ней главный дурак.

Сцапав со стола сумку, которую разбирала Марина, Бабочка вдруг ойкнула и округлила глаза. Осторожно раскрыв смятую пасть сумки, она вытащила – брезгливо, двумя пальцами – конверт, успевший под напором прогнуться. Он медленно разворачивал уголок, пытаясь пристыдить за жестокое обращение. На нем не было марок или обратного адреса, лишь сиротливо жмущееся к краю имя, которое Марина, как ни щурилась, не могла прочитать. Похожие конверты обычно приносят лично, а за белым хвостиком прячутся деньги и милая открытка с котенком. Такие Марина получала на день рождения, новый год и праздник, посвященный тому, что она совершенно случайно родилась девочкой. А еще в них анонимно – это когда желают спрятаться – признаются в любви. У мамы в жизни бывало и такое, она даже хранила открытки-сердечки в коробке из-под обуви, чем вызывала папино недовольство: он включал в себе кипящую кастрюлю – и бухтел, и фырчал.

– Ой, а это что? – Марина полезла на стол, желая подобраться к конверту поближе.

– Да так, – нехотя ответила Бабочка, закидывая конверт под стройные ножки микроволновки, чтобы затем, спустя время, напрочь позабыть о нем. – Глупость одна.

– Вам признались в любви? – Марина заерзала, обнимая ладонями чашку, где хвостатый заварочный треугольник распускал в стороны щупальца.

– Почти. – Бабочка развернулась к письму спиной. Не выбросила, но и читать не захотела, просто оставила и, скормив еще один пакет его прячущемуся в темноте товарищу, села к Марине за стол. – Ох. – Мармелад она взяла двумя пальцами и будто нехотя откусила уголок, тут же смахнув кокосовые снежинки с помадных губ. – Я с вами так мгновенно поправлюсь.