«Я собираю мгновения». Актёр Геннадий Бортников

Внутренне я так сроднилась с театром им. Моссовета, что порой брала на себя роль режиссера-постановщика. В те годы труппа этого театра как будто специально была подобрана для несравненной «Золушки» Евгения Шварца. В своих прогулках по зеленой Москве я безошибочно распределяла роли: наивно-нелепый, теряющий корону, по-детски обижающийся на своих придворных, король – Ростислав Плятт. Крошка Золушка – Нина Дробышева. Принц – удар в самое сердце – Геннадий Бортников. Мачеха Золушки – Фаина Георгиевна Раневская, с блеском исполнившая эту роль в кинематографе. Сестры: беленькая, полненькая – Татьяна Бестаева, высокая, черненькая – Эльвира Бруновская. И, конечно, ослепительная фея, спускающаяся с небес, проплывающая на месяце над головами зрителей и, которой «никогда не будет больше тридцати девяти лет ни на один день» – Любочка Орлова.

«Король останавливается перед стражей в позе величественной и таинственной.

Король – Солдаты! Знаете ли вы, что такое любовь?

Солдаты вздыхают».

Е. Шварц «Золушка»

Не случившийся спектакль «Золушка» из сада «Аквариум» по левую сторону площади Маяковского, если смотреть от Самотеки, несомненно мог стать зеркальным ответом на спектакль «Голый король» того же Евгения Шварца, с блеском поставленный в театре Современник, с не менее замечательными актерами: Евгением Евстигнеевым, Игорем Квашой, Ниной Дорошиной.

Но, принц…только Бортников, и никакого второго состава!

Какое это было счастье смотреть на него на сцене, следовать за ним в его дельфиньих прыжках к солнцу и тотчас нырять в фиолетовые глубины океана, пьянея его наполнением. Я думаю, такое же впечатление получали парижские зрители от Жерара Филипа, чье выступление гипнотическим образом захватывало их сознание.

Стосковавшаяся по энергетике любимого актера, театральная сцена Парижа одной весной притянула к себе его русского двойника.

Парижские гастроли

Французский импресарио Жорж Сориа прибыл в Москву в апреле 1965 года отбирать спектакли для показа их в Париже в рамках традиционного фестиваля Театра Наций. В театре им. Моссовета кроме «Маскарада» Лермонтова с Николаем Мордвиновым в главной роли, удостоенным накануне Ленинской премии, был предложен спектакль с участием Веры Марецкой «Бунт женщин». Негласная хозяйка театра В. П., как ее величали здесь за глаза, просто обязана была оказаться в Париже. На импресарио «Бунт женщин» не произвел особого впечатления, он был разочарован, но ему надо было отобрать три спектакля для предстоящих гастролей. Совершено случайно он посмотрел «В дороге» и заявил, что на фестиваль во Францию отправится Геннадий Бортников. Министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева пожала плечами: «Но его же никто не знает…?». «Ничего, узнают», – спокойно ответил Сориа. В результате переговоров в Париж повезли «Маскарад», «В дороге» и «Дядюшкин сон» Достоевского, в который срочно ввели Веру Петровну Марецкую, и где у Бортникова была скромная роль бедного уездного учителя.

Для театральной табакерки Завадского подобное турне в 1965 году казалось неправдоподобным: десять дней в Париже, двадцать – в столице Болгарии Софии. Завершались гастроли, правда, в Харькове. Но неделя и еще три дня в Париже – это так много… Невероятно. Представляю, как уже в салоне самолета все были радостно оживлены, вглядывались через стекло иллюминаторов в белую вату облаков, обменивались шутками. Главный режиссер благодушничал в компании бывших жен. «Тот, кого никто не знает» вкусно дымил сигаретой в хвосте салона. Арбенин и князь Звездич оглядывали стройных стюардесс, что подливали им в пластмассовые стаканчики вино или что покрепче, дамы из «Дядюшкиного сна» охорашивались в зеркальце, ведь через двадцать минут борт совершит посадку на аэродроме Ле-Бурже.

Моссоветовцы прибыли в столицу Франции 1-го мая. В Москве шел снег, а в Париже отмечали день ландышей. На улицах у многих парижан в руках были букетики фиалок и ландышей. После размещения в гостиничных номерах, традиционно скупых на пространство, театральная отара получает соответствующее предупреждение от пастухов с Лубянки отказываться от всякого рода подношений и подарков, выходить в город только пятерками. В нетерпении они спускаются в холл гостиницы, чтобы ускользнуть на тротуары Парижа. И вполне возможно, что сам принц Калаф в свободные минуты прикидывал в уме: не добраться ли ему до Медона, не завернуть ли на «рю», вернее, Аvenue Jeanne d’Arc, где в свое время жила Марина Цветаева. Во всяком случае его дружок Павел Антакольский во время гастролей Вахтанговского театра в 1928 году посетил в Медоне Марину Ивановну.