«Я собираю мгновения». Актёр Геннадий Бортников

Розов прекрасный рассказчик и всегда поражал меня меткостью характеристик, облаченных в мудрую лаконичную форму. Говорили о последних театральных премьерах и режиссуре. Розов посетовал, что нынешние актеры зачастую растаскивают свой талант в угоду сиюминутной известности и достатку. Мелькают на телевидении, тиражируют себя в кино… «Растаскивают славу Артиста – достояние российского театра».

В наших встречах с Розовым на творческих вечерах, в поездках в его родную Кострому, в беседах о сегодняшних сиюминутных впечатлениях мы всегда возвращались к светлым, радостным и дорогим мгновениям общения с Ириной Сергеевной – женщиной, в облике и повадках которой драматург увидел то благородное, достойное, что нельзя приобрести просто воспитанием в первом и даже втором поколениях. Здесь чувствовалась порода. А художнический талант ее зримо воплощался в ее лучших спектаклях.

В постановочной группе Ирины Сергеевны никогда не было случайных лиц. Художник спектакля, композитор, художник по свету были объединены единой задачей, работали слаженно, помогая актерскому ансамблю, а не сбивая, не шокируя. Так оформление спектакля «В дороге», предложенное А. Васильевым, для того времени было, по-своему, новаторским и обживалось актерами органично и с достаточным комфортом.

В пол сцены был вмонтирован движущийся эскалатор, который помогал мне и моей партнерше, оказываясь на нем, создавать иллюзию движения, быстрого бега, что вызывало восторженный отклик в зрительном зале. Наиболее эффектными постановочными точками спектакля были две сцены. Движение моего героя по стреле башенного крана под самым «куполом», и сцена плавки металла в доменном цеху. Когда после реплики моего героя «пробить летку!», по всему пространству сцены начинал мощным ручьем литься ослепительный жидкий металл, этот момент всегда сопровождали восторженные овации переполненного зала! От драматически возвышенного монолога героя, как бы парящего в ночном небе или бегущего и прыгающего в быстро движущийся поезд, до ослепительно эффектной сцены плавки металла. Вот вам, господа-критики, и дамская режиссура!

Большим событием 1965 года была поездка нашего театра в Париж на фестиваль «Театра Наций». Как и я, впервые выехал за рубеж мой герой – Володя Федоров из пьесы В. Розова «В дороге». Во Франции никто не ожидал, что Советский Союз может показать спектакль, в котором нет ни лозунгов, ни восхвалений нашего образа жизни, а есть какой-то странный герой, парень с «диссидентским» мышлением, отрицающий действительность вокруг себя.

Множество эпизодов спектакля решалось на быстро двигающихся площадках, поставленных на колесики-шарниры, что с восторгом впоследствии отметила французская пресса, написав: «Русские колесики в Париже завертелись…». Восхищались новизной и постановочной изобретательностью режиссуры «Мадам И. Анисимовой-Вульф». Волновался я, конечно, чрезвычайно. Но опасения, что пьесу не примут, были напрасными. Парижане полюбили моего героя. На мои спектакли тогда пришел весь бомонд. Меня похлопывал по плечу Ив Монтан, подходили Симона Синьоре, Даниель Даррье. После спектаклей с французскими звездами кино и театра мы встречались на фуршетах и на приемах в посольстве. А с Аленом Делоном как-то посидели наедине в ресторанчике «Бильбоке».

Мне довелось видеть Ирину Сергеевну на репетициях, в общении с коллегами в минуты отдыха, в гастрольных поездках. Всегда ее отличало изысканное поведение, доброжелательное внимание к окружающим. В текучей театральной суете я никогда не видел ее в праздной болтовне, в вальяжном расслаблении в буфете, в стихийно вспыхивающих и бесплодно потухающих спорах, которой подвержены многие деятели театра. Теперь я понимаю, сколько мучительных ударов принимала на себя ее благородная сдержанность. Человек с высочайшей нервной организацией и культурой, она стоически отражала житейские удары, не обнажая перед праздной публикой свойственных творческой личности эмоций: раздражения, гнева, усталости или отчаяния. Все это перемалывалось внутри и ложилось в фундамент ее неповторимой индивидуальности. Театр, его актеры, люди искусства, Завадский, режиссерский курс в ГИТИСЕ и ученики, наконец, дом, семья, дорогие сердцу люди. Все это – Ирина Сергеевна. Это составляло главную и, пожалуй, единственную заботу, радость и боль ее жизни.

…Машина подъезжала к Москве. Дорога нас немного притомила. Мы молчали, поглядывая в окна машины. Вдруг Розов встрепенулся и, обращаясь ко мне, заговорил: «Гена, а как же симпатично Ирина Сергеевна решила сцену «плавки металла». Я боялся, что она вообще исключит эту сцену. Умница! Я, чтобы написать этот эпизод, ездил на завод, изучал, как пробивают летку, чтобы металл хлынул в нужном направлении, как строят специальные борозды из песка… Говорил с металлургами. А она взяла и поставила! И как! Удивительная женщина!»