Я - Тайига

Скрежет когтей хоть как-то заглушал этот противный голос. И лишь когда какая-то дама упала в обморок, Его Святейшество опомнился. Он перешел от смакования бесчинств надо мной любимой ко второй части своего выступления. Там, где описывались божественные чудеса.

— Благодаря доброй дочери Святой Церкви принцессе Ригане удалось раскрыть это гнусное преступление.

Все дружно посмотрели на принцессу, а вот мы на Анри. Ригана мне никогда не нравилась, а Риан с самого начала подозревал, что она ведет нечестную игру. Но ведь Анри об этих подозрениях не знал. Каково это понять, что тот, кому ты доверял, все это время предавал тебя? Наружное наблюдение показало — отвратительно. Парень сейчас напоминал статую: лицо окаменело, глаза потухли, а щеки как-то сразу ввалились.

— Милой принцессе Боги послали вещий сон, столь тревожный, что она не могла не поделиться со своим супругом, — между тем заливался соловьем епископ. — И тогда принц Корнэл вместе с канцлером Нэлиусом поспешили в Эридор, чтобы удостовериться, что беспокойства этой чудесной женщины не беспочвенны. Прибыв на место, сиятельные лорды поручили лучшим ищейкам королевства обыскать окрестности Института вдоль и поперек. И поиски увенчались успехом! Божественный промысел вывел их к заколдованному озеру. И как только люди канцлера ступили на тенистые берега, Святая Троица явила еще один знак — воды ушли под землю, обнажив ледяной грот, а там юную деву. Светлую и тихую, как ангел…

— Значит, все-таки не растерзанную, — хмыкнул Риан.

— Ваше Святейшество, а как же следы надругательства на теле? — выразила всеобщее изумление мачеха.

Епископ Еремийский на мгновение смутился, а потом глаза его засияли, впалая грудь округлилась, плечи расправились, а голос задрожал от сдержанного ликования.

— В этом и есть проявление Истинного Чуда! Лишь только страдалицу коснулись солнечные лучи, ее охватило божественное сияние, раны исчезли, а кровь великомученицы превратилась в искристый лед, что не тает на солнце. Святая Троица явила свой знак. Дева, которую пытки не заставили отречься от веры, стала святой. Так давайте поприветствуем Святую Лиру. И пусть ее жизнь и смерть станет для нас достойным примером! — с трудом сдерживаемым ликованием закончил, наконец, свою невыносимо долгую речь епископ.

— Вот видишь, не о чем беспокоиться, — нарочито легкомысленно заметил Риан. — Твоя честь восстановлена. Более того — возведена на недосягаемую высоту. Святая Лира! А что? Звучит. Надо отдать должное епископу. Ему эффективней удалось уладить дело с девичьей щепетильностью, чем ежели бы это сделал я.

— А что все-таки за черное колдовство? — вновь разобрало меня любопытство.

— Женитьба называется. Очень опасно для исполнителя и требует нехилого такого жертвоприношения.

— Какого еще жертвоприношения? — насупилась я. Никогда не могу понять, когда Риан серьезен, а когда смеется надо мной.

— Свободы, — вздохнул напарник.

Я запустила когти в землю. Ему все шутки шутить, а мне по-настоящему плохо. Еще недавно мы с Норой мечтали, что станем достойными служительницами Святой Троицы, а может и войдем в сонм Святых, как в свое время Иеремия, Рохля, Люсинда и другие достойные мужы… Но теперь, когда моя безумная мечта исполнилась, я пылала злобой. Мне хотелось прекратить весь этот фарс немедленно. Мышцы заныли, блохи забегали, а мне опять нестерпимо захотелось чесаться.

— Самозванка! — визг Мионы взорвал площадь.

Блондинистая фурия рванула к Анри, но ее ловко перехватили канцлер и Вионот.

— Мы понимаем ваше горе, дорогая наша дочь, — с печальной проникновенностью изрек наш король Марион Великолепный. — Но самозванку следует допросить. У нас есть все основания предполагать, что это зверское убийство — часть заговора против наследника престола и его очаровательной супруги.

Все дружно посмотрели на Корнэла Вислоухова и Ригану. Тот крепче обнял свою супругу. И ее лицо с готовностью озарилось улыбкой. Что это была за улыбка! В ней смешалось все: печаль, благодарность, ангельское смирение. Вот кому нужно становиться Святой! И видят Боги, я с удовольствием полюбовалась бы на принцессу в гробу.

— Я требую казни этой женщины, — присоединился к Мионе наш отец, с праведным гневом тыкая пальцем в невозмутимого Анри.

— Твое желание будет выполнено, мой друг. Но чуть позже, — вздохнул король. — Совет Святых Отцов внес прошение о том, чтобы Часовню Святой Пяты в Печальном Уделе превратить в Храм Великомученицы Лиры. Он станет усыпальницей твоей благородной дочери. На церемонии погребения мы собираемся сжечь самозванку в очистительном пламени, а ее пеплом осыплем ноги благородной девы. Я верю, что Великомученица Лира станет нашей защитницей, а чудотворная сила, дарованная ее мощам Троицей, навсегда запечатает Разлом и избавит Закатное Королевство от нашествия нечестивых орд. Ибо на то воля Святой Троицы!

Тучи разошлись и солнышко зажгло в лужах костры. Да такие, что глядеть больно.

— Да свершиться Святая Воля, — возвели все очи к небесам, восприняв сие явление как божий знак.