Я - Тайига

Второй же товарищ поспешил успокоить дамочку.

— В накладе не останешься, — нетерпеливо воскликнул он. — К нам сегодня богатенький преступник поступил, в бабу переодетый. Так увешен бриллиантами был как новогодняя елка. Кое-что пообсыпалось по дороге. Да ты и сама знаешь, чертовка. Ты ведь наживу за версту чуешь. Иначе чего к нам завернула?

— Как завернула, так и выверну, — обиделась молодуха. — Сейчас отдохну и дальше пойду.

— Торан шути. Лизи, не уходи, — заныл рыжий. — Весь день на пекле простояли. Кровь в чреслах разогнать шибко требуется. Ты же нас знаешь. Заплатим.

— В прошлый раз тоже так говорили, — хмыкнула Лизи. — А ваш офицер увидел, взашей гнать приказал. Без денег оставил.

Впрочем, покидать страждущих она не спешила. Поставила корзину в тенек под лопухи, сняла белый чепчик с головы и принялась протирать им шею и весьма внушительную грудь. Солдаты замолчали, завороженные таким зрелищем, а Риан вдруг встрепенулся:

— Похоже, у нас наклевывается очень неплохая возможность попасть внутрь.

— Ты про Лизи? Она вроде как уходить собралась, — засомневалась я.

— Вряд ли.

Такая уверенность напарника обескураживала, но спорить не стала. Мы подкрались ближе к корзине. Большая часть ее содержимого была прикрыта чистой тряпицей, а по бокам, словно жерло эльфийской пушки торчало горлышко бутыли, до самой пробки заполненной мутным красным вином.

— Лизи, голубушка, так мы расплатимся и за прошлый, и за этот раз. В накладе не будешь. Давай, а? А то нам здесь еще до вечерней службы стоять, — продолжал увещать знойную молодуху рыжий солдат.

Между тем мы аккуратно сдвинули край тряпицы. Что там у нас? Краюха хлеба, полголовки сыра, копченая куриная грудка, да связка воняющей чесноком колбасы. Мы сморщились от отвратительного запаха и брезгливо выудили колбасу наружу.

Обратиться мышью не составило никакого труда. Сказался месяц наших совместных приключений. Раз — и змейки зашевелились, два — и мир подернулся дымкой, три — и мы уже бодро карабкаемся по увеличившейся стенке корзины. И вот мы уже внутри. Изловчились, задернули за собой тряпицу и вонзили зубы в румяную куриную грудку. То есть я вонзила — потому что переволновалась сильно.

— Ну хорошо, сейчас попадем к воротам. Где гарантии, что тетку пустят внутрь? — спросила я. У мыслеречи было одно неоспоримое достоинство — можно было разговаривать даже с набитым ртом. — Уверена, они корзинку прямо у дверей вскроют. Зачем им ее в помещение тащить?

— Думаю, они не корзинку вскрывать собрались.

— Серьезно? — изумилась я. — А что тогда?

— Неважно, — уклончиво заметил Риан. — Главное, что на улице этого никто делать не будет. В помещение зайдут.

Вот терпеть не могу, когда напарник недоговаривает. Но пока все шло так, как он и предсказывал. После недолгих уговоров, наша перезрелая красавица, не торопясь двинулась по мосту. А вместе с нею и мы, плавно покачиваясь. В этом качании было нечто умиротворяюще-насыщающее. По мере приближения к заветным дверям место в корзине увеличивалось, грудинка таяла на глазах, а я все оптимистичней смотрела на жизнь. Мной сильнее овладевала уверенность — у нас все получится. Просто не может не получиться!

— Одно удивляет, — с сожалением проглотив последний кусочек нежнейшего мяса, произнесла я. — Куда в нас все лезет? То, что мы съели, раз в пять превышает объем нашего нынешнего тела.

— Мы все-таки не только мышка, но и кошка. Поэтому насыщаются сейчас две наши ипостаси. Да и о змейках тоже забывать не стоит. Даром никто работать не любят.

— О, да! Змеек тоже надо покормить. Они хорошие, — оживилась я и с наслаждением впилась в сыр…

— Привет, красавица, — корзина резко качнулась и стукнулась о стальной доспех.

Похоже, нас передали из рук в руки. Раздались смачные звуки поцелуев и грудной воркующий смех дамочки.

— И вам не болеть, соколики. Ну и кто первый желает огурец обмакнуть?

— Какой огурца? В чем макать? — всполошилась я.

— Не отвлекайся, — буркнул Риан. — Надо прогрызть тоннель в сыре. Там спрячемся. Почему мне раньше это в голову не пришло?

Потому что, куриную грудинку мой напарник уважал не меньше моего. А жаль. Мы ею насытили все наши ипостаси на несколько дней вперед. В результате туннель дался нам тяжело, но мы сделали это. И довольно быстро. Когда нас снова подняли в воздух, мы уже были уже в домике. То есть в сыре.

Затем тяжело заскрежетали открываемые двери. В изысканный сырный аромат ворвался запах затхлой сырости и заметно потемнело. Под нами раздались гулкие торопливые шаги, и новый дверной скрежет, а потом удар нашей корзины о твердую поверхность.

— Мне страшно, — пожаловалась я Риану, встревожено вслушиваясь и принюхиваясь.

— Главное, мы внутри, — несколько напряженно отметил он.

Послышался звук открываемой бутылки и характерное бульканье наполняемых бокалов.

— Давай, Лизи-голубушка, по одной и за дело. Тарану тоже облегчиться надо, а времени в обрез. Если командир нагрянет, нам всем мало не покажется, — торопливо приговаривал стражник.

— Я без закуски не могу, — хохотнула молодуха.

Нас тряхануло, когда сыр, вместе с другой снедью, вывалили на стол.