Я тебя куплю

— Ты знала, что со мной покоя не будет, — говорю твердо, очередной раз вдалбливая в нее это.

— Я просто волнуюсь. Если с тобой что-нибудь случится…

— Со мной ничего не случится. — Запускаю пальцы в ее волосы и лбом прижимаюсь к ее голове. — У меня теперь есть ангел-хранитель. Ты сама, главное, не тормози. Ствол всегда при себе носи. Поняла?

Она судорожно кивает.

Одевается молча. Пушку за ремень брюк тоже убирает молча.

— На предохранителе? — уточняю, заводя тачку. — Смотри, попку не отстрели.

Она слабо улыбается, пристегивается ремнем и отворачивается к окну. То ли обиделась, то ли расстроилась. В любом случае, моя вина. Никак не могу покончить со всем. Глубоко втянулся. Долго выбираться придется.

Подъезжая к вилле, притормаживаю у ворот, пропуская выезжающее такси.

— Гости? — спрашиваю у встречающего нас Азиза.

— Глеба выписали.

— И что? — Открываю дверь для медсестрички, протягиваю ей руку и помогаю выйти из машины. — Адель его не встретила? Никого за ним не отправила?

— Даже не заикнулась, — пожимает Азиз плечами. — Сидит в своем кабинете, пьет.

— Брат где?

— В каминной. С адвокатом ругался так, что стекла в окнах ходуном ходили. Камиль, тебе срок светит.

— Не тупой, — вздыхаю, беря медсестричку под руку. — Догадываюсь. А по наследникам Ермаковой что-нибудь слышно?

— Брат, я же не подслушиваю.

— Колись. Ты всегда все знаешь.

Азиз мнется. Точно знает что-то.

— Завтра ее муж приезжает, — отвечает, потирая шею. — Тебе лучше тут не появляться.

Сам решу, где и когда мне появляться. От какого-то упыря, который за своей женой присмотреть не смог, скрываться не собираюсь. Я чужую бабу не уводил. Сама ко мне в койку прыгнула, сняв обручальное кольцо и забыв о муже.

— Замерзла? — С улыбкой тру плечо поежившейся медсестрички. — Идем в дом. Пообедаем.

Не успеваем на крыльцо подняться, как оглушительный выстрел сотрясает окна, стены, воздух, распугивая раскричавшихся ворон и остановив ход времени.

Глава 18. Поражение

Ася

Молниеносная реакция Камиля пугает больше самого выстрела. В долю секунды он пригибает мою голову и накрывает собой с начисто выжженным любовью инстинктом самосохранения. А пока я соображаю, что происходит, он уже с профессиональной резвостью крутится вокруг меня с выставленным вперед пистолетом и спиной прикрывая меня от опасности.

— Брат, кажется, стреляли в доме, — бормочет Азиз, тоже двумя руками сжимая пистолет.

— Знаю, — сквозь зубы цедит Камиль.

Я узнаю в нем бывалого хищника на охоте. Только ему нужна не жертва, а тот, кто нарушил покой стаи.

— Оставайтесь здесь! Азиз, глаз с нее не спускаешь.

— Камиль! — Я хватаю его за руку, не пуская в дом.

— Со мной все будет хорошо, девочка, — убеждает он, целуя меня в губы.

— Месяца не прошло, как тебя подстрелили! А ребро, голова… Камиль!

Но он не слушает. Влетает в дом и запирает дверь изнутри. Я бросаюсь к окну, надеясь что-то разглядеть. Бесполезно. Шторы задернуты плотно, а ладонями, прижатыми к ледяным стеклам, я ничем помочь себе не могу.

— Настя, стой! — Азиз не пропускает меня дальше, преградив путь. — Не глупи. Пулю подцепишь.

— Я не могу просто стоять и ждать! — вскрикиваю я, отталкивая его.

— Не пущу! — повышает он голос, хватая меня обеими руками. — Брату пообещал! Не создавай нам обоим неприятности.

И все же я продолжаю извиваться в его тисках. Вспомнив свежие уроки Камиля, выкручиваю его руку, вынуждаю загнуться, ударяю в шею и сбегаю с крыльца. Пока Азиз откашливается, стоя на коленях, я оббегаю особняк. Замечаю, как кто-то выпрыгивает из окна, и прячусь за колонной.

Беглец шуршит в колючих розовых кустах, постанывая и кряхтя. Похоже, подвернул ногу или ушибся. Пока он выбирается, моя рука тянется к пистолету за спиной. Тихонько вытаскиваю его, снимаю с предохранителя и сглатываю.

Птичий гомон стихает. В воздухе звенит только мороз, поэтому я слышу свое удивительно ровное сердцебиение. Один удар, второй, третий. Выдыхаю, дергаю затвор и выскакиваю из-за колонны в тот самый момент, когда беглец вылезает из кустов.

Тяжело дыша, он выпрямляется и замирает, уставившись на меня.

Глеб.

Ну конечно же это он! Кто еще мог отстреливаться, попав на раскаленную сковороду?

Лицо еще слегка припухшее, зубов с одной стороны нет, на шее бандаж, на челюсти повязка. Смотрю на него, побитого, больного, хромого, отчаявшегося, а жалости ни капли не испытываю. Вспоминаю, как предал меня, как пытался изнасиловать и убить, и тошнота к горлу подкатывает.

— Аська, ты чего? — шепелявит он, нервно улыбаясь и разводя руки в стороны. В одной держит пистолет, но не спешит наводить на меня. Трусит под моим прицелом. — Это же я.

— Да, — киваю я. — Это ты. Пушку на землю! — рявкаю, не мешкаясь, и он вздрагивает. Лишь бы снова не обоссался, слизняк!

Боже, с каких пор я стала так грубо мыслить?

За моей спиной слышатся приближающиеся тяжелые шаги. Глеб понимает, что ему конец, рискует выстрелить, но моя пуля оказывается быстрее. Прошибаю ему вооруженную руку, лишив пистолета и последней надежды.

— А-а-ар-р-р!!! — вопит он, схватившись за кровоточащее запястье и согнувшись пополам. — Ну ты и с-с-с…