Я тебя не люблю

Утро следующего дня было великолепным – солнечным и ещё не жарким. Я поехал в авиаклуб, где обучался на летных курсах. Мне надо было выполнить обязательный прыжок с парашютом, который постоянно откладывался. На протяжении месяца я приходил на аэродром, надевал парашют, название которого узнал ещё на первом занятии. Наш инструктор так гордо назвал нам тип парашюта – Д-6 (десантный), что я тут же проникся этой его гордостью.

Гордость вскоре прошла, потому что вся эта процедура выхода на аэродром, ожидания прыжка и последующей его отмены мне порядком надоела. Стояла жара, двигатель у Ан-2 нагревался так, что находиться в небе долго было нельзя. Из-за чего мы каждый раз по два часа томились на поле под палящим солнцем. Но в тот день я все же прыгнул.

Вместе с группой таких же любителей острых ощущений я сел в самолет, и мы поднялись на высоту. В самолете сидел спокойно, что меня удивило. Выпрыгнул. Без испуга. Чувствую, что ничего не чувствую. Не испытываю никаких особых ощущений и эмоций. Ничего того, что ожидал при первом прыжке. Ни адреналина, ни холода в пятках, как это было при первом спуске на горных лыжах. Шансы разбиться на горе мне показались намного выше, впрочем, эти шансы уравнялись уже через несколько минут. При приземлении.

Покинув чрево «кукурузника», я полминуты крутился в воздухе. Вспомнил, что надо сжать ноги вместе. Сжал. Выровнялся. Потом кольцо. Считать не стал, дернул. Медленно опускаюсь и завороженно слежу, как приближается земля. Она, родная, приблизилась неожиданно и вдруг. Оттого, что смотрел вниз, разошлись колени, а именно этого делать было нельзя. Моя левая ступня подвернулась, как только ноги коснулись земли. Бросив парашют на поле, я кое-как доковылял до машины.

Далее еще прозаичнее. Травмпункт, растяжение связок, боль, гипс. Я оказался обездвиженным на несколько дней. Нога опухла, увеличившись чуть ли не в два раза, и стала сине-черная, как созревший баклажан. Я приехал к Нине. Нина – моя вторая жена.

Когда и как начинается развод? В постели, в мозгах или в обвинениях по поводу неприготовленной еды? И где он уже заранее запрограммирован? Во взаимных претензиях или в расхождении взглядов на теорию Большого Взрыва? Он начинается всегда, когда в отношения тихо, украдкой вползает скука – как жук-короед, вгрызается в цветущее дерево. Эта дрянная тетка сначала проникает под внешне красивую, но уже ослабленную ссорами и упреками оболочку брака, пользуясь попустительством его учредителей, медленно заползая все глубже, становясь увереннее и бесцеремоннее оттого, что осталась незамеченной, а потом проедает в его тверди длинные, незаметные туннели. И продырявленный таким способом семейный ствол разваливается на отдельные несоставные части.

Противоречий в нашей совместной жизни набралось такое количество, что оно превышало возможности их разрешения. Да не покажется читающему данная фраза скучным канцеляритом и не свернет от него скулы, но мы с женой объективно оценили, что брачные отношения зашли в тупик. И договорились пожить отдельно друг от друга. Моя экстремальная травма прервала наше раздельное проживание на четыре дня. Ни ходить, ни обслужить себя сам я не мог, а идти мне было не к кому.

Я лежал на диване, рассуждая от нечего делать о том, как устроен мир: еще вчера он был полон самых ярких красок и таких же желаний, быстрых и легких побед, ощущений безграничных возможностей, а сегодня… «Полетал и будет. Теперь поползай». Я лежал и скучал, периодически бросая короткие взгляды на свою опухшую конечность: «Скоро этот «баклажан» созреет и будет готов к употреблению по своему прямому назначению?».

Мои философические размышления прервал «Сони-Эриксон». Я узнал этот звонок с первых же секунд, как узнают кобылы ржание своих жеребят в табуне даже из тысячи голов, почувствовал спинным мозгом – она! Мобильник подпрыгивал на полу возле дивана, методично посылая звонок за звонком. «Не бери, не отвечай!». Рука потянулась, как под гипнозом. Конечно, это была моя вчерашняя знакомая. Ответил. Сказал, где я и что со мной.

Тогда она впервые проявила себя и показала, какой эмоциональной может быть. Услышав мой ответ, резко бросила трубку. И тут же я получил от неё сообщение, это была та самая посланная мною цитата:

«О чем ты думаешь?» – спросила меня Элен. «О грустных вещах», – задумчиво ответил я. Она покачала головой, серьезно посмотрела на меня и поняла, что мне по-настоящему грустно. «Не беспокойся…» – тихо сказала она, а потом опустилась на колени, чтобы сделать мне минет…»