Я тебя… никогда!

Люба сидела в скрюченной позе, обездвиженная парализующим шоком, не в силах пошевелиться.

Так бывает в кошмарных снах, когда хочется бежать, а ноги предательски бунтуют, не слушаются. Сердце колошматило в бешеном ритме, выскакивало наружу. Ужас лишал возможности адекватно мыслить, мешал дышать.

Время остановилось, замерло. Нужно было срочно что-то делать.

Боже, как же страшно!

В окно без штор в полном, но весьма зловещем великолепии заглядывал светящийся шар Луны, посылающий рассеянное, таинственно-голубоватое свечение, возбуждая недобрые мысли и негативные эмоции.

Говорят, в такие дни пробуждается и правит бал нечисть.

Чур-чур!

Не захочешь да поверишь в любой бред, когда с тобой происходит подобное.

Умирая от страха, Люба смотрела на спящего Вениамина. Лицо его странным образом выражало блаженное спокойствие. Он потешно швыркал носом, скривив уморительную гримасу, но отсутствие дальнейшей агрессии не успокаивало

– Лыбится, зверюга. Сожрёт живьём и не подавится, – с ужасом думала Люба.

Неожиданно Вениамин открыл глаз, ощупал рукой половину кровати, где должна была находиться она. Не обнаружив гостью, Вениамин полусонным взглядом обвёл комнату, увидел её в позе ужаса, глядящую на него безумными глазами, словно только что повстречалась с привидением?

– Что с тобой, девочка? Тебе плохо, заболела, чего это ты там сидишь?

– Хочу домой. Отвези меня…. сейчас же отвези… пожалуйста! Мне страшно.

– Что тебя напугало? Всё было так хорошо. Иди ко мне.

– Не притворяйся, ты знаешь причину.

– Какую, Любаня? Если не ошибаюсь, мы хотели жить вместе. Или я что-то напутал? Никак не могу проснуться. Согрей меня.

– Было, хотели… вчера это было. Сегодня ты вышвырнул меня из кровати, ненормальный, извращенец, псих! Я шишку в полёте набила, могла голову насмерть расшибить. Отвези, откуда привёз. Не желаю связывать судьбу с маньячиной.

– Ты обо мне?

– Разве здесь есть кто-то ещё? Ты вышвырнул меня как ненужную вещь, ты!

На её глазах проступили слёзы отчаяния.

Люба часто-часто заморгала в попытке остановить поток солёной обиды, но была бессильна преодолеть негативную эволюцию эмоций.

Её прорвало рыдающим криком, – никогда, слышишь, ни-ког-да-а не приближайся ко мне. Если не отвезёшь, уйду сама.

– Ничего не пойму. Ты со мной говоришь? Я… именно я… вышвырнул тебя из постели? Бред какой-то!

– Я похожа на идиотку, да?

– Вовсе нет. Но и я… хотя… кажется, да нет, точно… мне снился скандальный пассажир. Заблевал сиденье, орал, отказывался платить, лез в драку. Я вытащил его из машины. Дал пенделя.

Да, точно. В конце, чтобы быстрее летел, добавил ускорение. Любочка, всё сходится. Я не тебя выбросил, его. Это переутомление. После изнурительных смен так случается. Я же почти двое суток не спал.

Люба поверила. Безоговорочно, почти сразу.

Очень хотелось настоящих отношений: любви, счастья, стабильности, защищённости, благополучия, уверенности в завтрашнем дне.

Венька действительно мог переутомиться. Позавчера была ночь страстей, непрекращающейся, изнурительной любви, затем сутки за рулём без сна и отдыха, и снова постельные подвиги.

Мужчина был неутомим, но человеческие возможности не беспредельны.

Сама виновата, выкачала из мужика энергию досуха, не дав шанса восстановиться.

Нельзя пользоваться физическими ресурсами без оглядки. Он уже не молод. Впредь нужно экономить сексуальные и физические ресурсы партнёра.

– Иди ко мне, Любанюшка. Прошу тебя. Я вовсе не такой, как тебе могло показаться. Иди, прижмись, согрей, обними. Нам с тобой так замечательно вместе.

Женщина неуверенно встала, балансируя пошла к нему, всё ещё не до конца расположенная принять факт его адекватности.

Вениамин увлёк Любу под одеяло, целовал всё подряд, слизывал стремительно высыхающие солёные капли с лица, уговаривал, лаская лёгкими прикосновениями.

Люба понемногу успокоилась, закрыла глаза.

Голова по-прежнему шла кругом. Её штормило, покачивало на волнах настороженной апатии.

Странно, но это полусонное состояние постепенно становилось приятным.

Её укачивало, увлекало тёплым течением в зыбкое неведомое пространство, в котором контурно проступали непристойные, но такие сладкие забавы.

Нежные, ласковые руки мужчины теребили чувствительную грудь.

Когда Венька проводил кончиками пальцев по восприимчивой коже, щекочущие импульсы проникали глубоко внутрь, вновь разжигая пламя желания везде-везде, особенно там, внизу, где вновь бушевали разрывы чувственных молний, выдавливая из каждой клеточки потоки сладких ощущений.

Люба закрыла глаза, отдалась набегающим волнам сладкого воодушевления, слушала чувствительную музыку прикосновений, похотливо отзывающуюся в растревоженных недрах.

Она уже готова была заснуть, основательно успокоенная, счастливая, когда Венька прикоснулся губами к груди, вновь разбудив движение крови, ускоряющее пульсации сокровенной потребности, управляющей жизнью.

Захотелось большего.

Люба стонала, напрягала мышцы живота, бёдер, по которым потекли горячие капельки желания.

Женщина задрожала всем телом, призывая мужчину отозваться ответным порывом, которое он сдерживал из последних сил.