Я тебя… никогда!

Бывало, девица оказывалась шустрее его, успевает на автомате двинуть в нос, нарушая тем самым девственность его белоснежного халата.

Были случаи и серьёзнее, когда прилетало коленкой в самую чувствительную мужскую точку.

Смеялись все, хотя самому Сексуальному было не до веселья. Однако всё до поры сходило ему с рук.

Некоторые девушки любили его скабрезности, во всяком случае, не препятствовали неловким ухаживаниям.

Хоть мимолётные, но приятные ощущения, видимость сексуальной востребованности и привлекательности для мужчин.

Дома не до этого. Да и кому нужна уработавшаяся до состояния “нестояния” баба, да ещё с довеском из мальцов.

Слишком затратной выходит любовь с такими неприкаянными товарками.

Кому-кому, а им это не понаслышке известно. На своей шкуре испытали, что такое одиночество и с чем его едят.

Уже и слёзы высохли, и тропа к источнику наслаждения заросла. Пусть уж щупает, с них не убудет. Хоть так… всё развлечение. Разве не приятно вспомнить, что грудь предназначена не только затем, чтобы бюстик носить.

В эту ночь Сексуальный был в ударе, перещупал, перецеловал почти всех. Энергия из него выплёскивалась фонтаном. Шутил, ластился, лазил под подолы халатов, нисколько не стесняясь, не оказывая предпочтения никому.

Девчонки млели от восторга, как обычно, хихикали.

Для него это была любимая игра, которая кое-кому не приходилась по вкусу.

То не была ревность, скорее брезгливость. Ведь, запустив пятерню в промежность одной, он тут же лез с подобными ласками к следующей подружке. И всем без исключения признавался в любви. Такая забава.

Тонечка Кочубеева, крепкая, широкая в кости кубанская казачка, приехавшая в этот город с мужем, с которым прожила без малого десять лет, родила в браке трёх мальчишек, а теперь ищет его с судебными приставами по всей стране, тоже отведала Сашкиной нежности.

К ней он приник особенно плотно, распалив и верх, и низ.

Женщина воспылала желанием, о чём свидетельствовали стекающие по ногам соки, рубинового цвета лицо и шея в нервических пятнах.

Несколько лет прошло, как исчез её благоверный. С тех пор Тонечка ни единого разочка мужской ласки не ведала, кроме Сашкиных эротических закидонов, больше раздражающих, чем дающих разрядку.

Наступило время ужина. Сорок минут, чтобы поесть, передохнуть. Тонечка уверенно и требовательно ухватилась за Сашкину руку, махнула головой в сторону подсобки, все прочие товарки отправились обедать в раздевалку, которая одновременно была и столовой.

Женщина завела Сашку в помещение, закрыла на швабру дверь и скинула халат, оставшись неглиже.

Несмотря на свои тридцать три, женщина выглядела скульптурно: выразительная талия, грудь торчком, плоский животик, бритая промежность. Хоть сейчас размещай прелестницу на нескромный сайт знакомств.

Тонечка покачала бёдрами, подбросила в ладонях увесистые кочаны не опавших до сих пор персей и распростёрла объятия.

– Что ты там про ватрушку мою молвил, добрый молодец? Надломить мечтал, отведать грозился. Ешь, соколик. Сколько влезет кушай. Её у меня много. Сам увидишь, когда от целого куска откусишь. Сочная, духмяная. Гарантирую, узкая, плотная, как у девчонки малолетки. А главное, тебе до смерти рада будет, если понравишься. Не дрейфь, Сексуальный, коллектив в курсе, что у нас с тобой рандеву. Никто не сунется. Конкуренток не люблю. Собственница я. Ну же, чего уставился. Лакомься. Между прочим, совсем даром. Для начала приласкай. Я куни люблю. Ты как?

Сашка между тем пребывал в состоянии анабиоза. По лицу его разлилась мертвенная бледность, ноги подкашивались, взгляд остановился на… да чёрт его знает, куда он смотрел, только не на прелести сказочно сексуальной казачки.

Застыл и полинял его похотливо-пронзительный чёрный взгляд. Пропало, словно никогда не было, волшебство разудалого, наглого цыганского задора.

Тонечка ткнула ему в лицо тыквы спелых грудей, притянув за мосластый зад, и пихнула на скамью. Сексуальный плюхнулся на неё, оказавшись лицом вровень с тем местом, откуда у женщин ноги растут, и скис, упёршись носом в ту самую ватрушку, истекающую любовным соком и похотливыми ароматами, из которых самые лучшие духи готовят.

– Я, Сашок, прелюдию люблю, прежде чем отдаться, чтобы меня так завели, словно уже всё было. Эй, да ты не заснул, часом? Дай-ка проверю.

Антонина уверенно запустила руку вглубь ширинки, где анатомически должно было кое-что стоять колом. И оно нашлось, только скукоженное до состояния новорождённого сморчка, когда тот лишь начинает пробиваться на свет.