Я тебя получу

— Я чего-то не пойму, то есть, хочешь сказать, что это я плохая? — злюсь. — Я твоя подруга, а Кнут… шизик! Нормальные люди не носят с собой оружие! И не важно, чье оно! А на этом ноже была кровь.

— Ты же говорила, что он ранен был.

— Хочешь сказать, что он сам себя порезал и нож в карман спрятал?! Ну чего ты городишь, не беси! — пихаю в рот трубочку и с отвратительным звуком допиваю колу. Талия мне потом спасибо за это не скажет, но я дико раздражена и хочу заесть психоз чем-то вредным. Или хотя бы запить.

Если отбросить эмоции — да, Маринка права, но это не оправдывает его поступок! Он мог меня подставить! Да, он спас меня как-то поздно ночью от ушлепков, да и вчера вроде как помог — вытащил из толпы, но это все ничтожная малость по сравнению с тем, кто он и что творит.

— Слушай, Свиблова, а раз он такой плохой, почему ты отцу про него ничего не рассказала? — хитро щурится Некрасова, отщипывая краешек корочки. Бросает в рот тесто и, сложив руки на груди, откидывается на спинку стула: — Ведь ты могла. И про то, что код подобрал к двери, и про нож, и про ту самую первую ночь. Все могла рассказать и от себя еще прибавить. Но не сделала этого. Признавайся, — подается вперед, — запала на плохиша?

— Ну что ты несешь, ненормальная! — вспыхиваю. — Это только ты западаешь на разные отбросы, а у меня Кирилл есть.

— Угу, хорош мужик — бросил тебя одну. И не впервые, между прочим. Кир неплохой, да, но признайся — ты же с ним со скуки подыхаешь, — отщипывает еще кусочек и с наслаждением пихает в рот. — Заметь, сколько мы с тобой Кнута обсуждаем? Да мы Кирилла твоего в жизни столько не мусолили!

— Да потому что Кир…

— Скучный, — заканчивает за меня Маринка. — Не благодари. А вот Кнут реально крутой, не мужик — вулкан.

— То, что ты сейчас несешь — чистой воды ахинея.

— А кто-то покраснел.

— Вот ты дурочка! — со смехом качаю головой и ощущаю, что щеки, правда, горят.

Нет, вовсе не потому, что Кнут мне понравился, даже в глубине души — нет! Такие как он никогда мне не нравились, более того — вселяли ужас. Но ночью кое-что произошло, кое-что такое, о чем я не рассказала Маринке и что внесло в душу некий раздрай…

Он мне приснился. Кнут. И сон был таким живым, словно все это произошло в реальности. Мы целовались под фонарным столбом, тем самым, возле которого стояли вчера, только вокруг не было ни души. Его лицо было в крови, я чувствовала ее запах и даже вкус, но она не пугала меня — наоборот. И он не пугал… Боже, даже вспоминать стыдно! А самое стыдное то, что при настоящих поцелуях с Кириллом я даже близко не испытывала ничего подобного, чем от какого-то нелепого сна!

Конечно, всему этому есть разумное объяснение — я перенервничала, организм испытал сильный стресс, но…

На секунду мне кажется, что у эскалатора мелькнул знакомый силуэт. Клянусь, я видела короткостриженную макушку и толстовку с огромным «факом» на груди!

Не думая о том, как это выглядит со стороны, вытягиваю шею и… у эскалатора никого. Вернее, люди, разумеется, есть — ходят туда-сюда с набитыми пакетами из масс-маркетов, но никого даже близко похожего на видение.

Я схожу с ума. Определенно.

— А впрочем, даже хорошо, что тебе Кнут не нравится, — отвлекает от раздумий Маринка, и я перевожу на нее растерянный взгляд. — Я его себе заберу.

Отказываюсь верить своим ушам.

— Брось, Марин, тебе тогда пятнадцать было, но сейчас…

— А сейчас он мне еще больше нравиться начал, — мечтательная улыбка во все тридцать два развевает последние иллюзии о том, что это была просто шутка. — Ой, не смотри на меня так! Конечно, замуж за таких как он не выходят, тут твой Кирилл как раз кандидат годный, а вот провести с пользой время — очень даже заманчиво. Мне кажется, что в постели он просто огнище.

— Фу, даже слушать ничего не хочу! — ужасаюсь, почему-то испытав непонятный укол то ли злости, то ли… ревности?

Но это же полный абсурд!

— Слушай, — переходит на заговорщицкий шепот. — У тебя же номер его есть. Дай мне, а? Ну, а что, я девушка абсолютно свободная, отношениями не обременена.

— Ты с ума сошла? У него же не все дома! Тот еще подарок.

— Ничего, распакую его бережно, злить не буду, — хихикает, чем вызывает непонятную агрессию. — Ну дай, чего тебе, жалко, что ли?

Представляю, как Маринка и он…

— У меня нет его номера, — пожимаю плечами. — Удалила.

— Блин, жалко, — скисает.

Наверное, впервые в жизни лучшая подруга раздражает меня настолько! Нет, конечно, не потому, что я ревную, разумеется, нет, но просто она снова хочет влезть в какую-то неприятность, а потом будет рыдать на моем плече. Как с Трофимовым, байкером. Тоже все за адреналином гонялась, отиралась с ним по гаражам и что в итоге? Он ее ожидаемо бросил, и я потом месяц ей сопли вытирала! А Кнут не Трофимов, у того и ставки выше и методы наверняка пожестче будут.

Так что моя маленькая ложь во спасение.

Маринка, подперев щеку кулаком, со скучающим лицом смотрит в окно, а я никак не могу отделаться от навязчивого раздражения. Черт знает почему я так остро на все это отреагировала!

— Пойду руки помою, я на минуту.