Я тебя тоже

Однажды, много лет назад, мне «посчастливилось» побывать в гостях своей школьной подруги. Она избегала говорить об отце, из скудных обрывков ее случайных откровений я знала лишь то, что пять лет он лежал прикованным к постели. Мне было неловко выспрашивать подробности недуга, который лишил вполне молодого и здорового мужчину возможности жить полноценной жизнью. Но любопытство, свойственное особам моего возраста, толкнуло меня на весьма сомнительный поступок.

- Привет, па! – громко прокричала Настя куда-то в глубину спальни.

Там, за тяжелой шторой было скрыто непредназначенное для посторонних глаз. Подруга плотно зашторила дверной проем и ушла на кухню готовить чай. Тем временем я, бесшумно ступая по простенькому ковру, пошла навстречу неизвестному.

Приоткрыв занавеску, я просунула голову в темноту. Возле стены за ширмой, в облаке теплого света стояла кровать. Стараясь не шуметь, я, подобно мотыльку, пошла на свет. Дошла до ширмы и застыла в нерешительности. Из-за перегородки не доносилось ни звука. И мне показалось, что кто-то незнакомый за ней тоже притаился и ждет, пока я себя обнаружу. От ощущения опасности по коже побежали мурашки. Подталкиваемая любопытством, я решилась и выглянула.

На кровати, под серым покрывалом, лежало тело. С трудом можно было различить в нем мужчину. Казалось, что из кабинета биологии стащили и спрятали под одеялом скелет. Перекошенное гримасой лицо не выражало абсолютно никаких чувств. Поверх одеяла, ладонью вниз, лежала рука. Она как будто существовала отдельно, не принадлежала этому искалеченному болезнью телу. Она жила! Пальцы ее непрерывно шевелились, подрагивали, исполняя какой-то загадочный танец.

Я стояла, зачарованно глядя на ладонь, когда пальцы вдруг сжались в кулак. Я машинально взглянула в лицо мужчине. Огромные, темные глаза смотрели прямо на меня. Не в силах оторваться, я стояла, как пойманный с поличным вор. Его веки, вторя движениям кисти, подергивались. Но зрачки оставались неподвижными. Они неотрывно смотрели на меня. Его глаза принадлежали другому человеку. Мне вдруг живо представился высокий худощавый брюнет, красивый и статный. Словно пленник, запертый в этом теле, он молил пощадить его, отпустить на волю. И мне вдруг так захотелось помочь! Но я не знала, как…

- Аня! – вывел меня из забытья голос Насти. Кажется, в тот момент я покраснела от макушки до самых пяток. Поспешно развернулась, выскочила из комнаты и побежала на кухню, миновав застывшую в дверях подругу.

- Насть, прости, - неловко извинялась я, пытаясь найти оправдание своему нелепому и неуместному поведению. Другого оправдания, кроме праздного любопытства, не находилось.

- Да ладно, - неожиданно просто махнула рукой подруга и вытащила из ящика коробку с сигаретами. Я, старательно прятавшая от теть Тони раздобытую папиросу, во все глаза уставилась на Настю. Она же, не обращая внимания, зажгла сигарету и упоенно затянулась.

- Я хотела, чтобы ты увидела, - продолжила она, - проще раз увидеть, чем сто раз услышать. Теперь поняла?

Настя вопросительно вскинула брови, и я испуганно закивала.

- А…, - проблеяла я, - как это… что с ним?

Настя тяжело вздохнула. В тот момент от легкомысленной и смешливой девчонки, которую я знала, не осталось и следа.

- Инсульт, - коротко ответила она, - мама до сих пор винит себя в том, что ее не было рядом.

- А разве, - нерешительно вклинилась я, - бывает в таком возрасте?

- Бывает в разном, - отрезала Настя, вдыхая едкий дым.

- И это не лечится? – уточнила я, пытаясь следовать Настиному примеру. У меня, с непривычки, получалось плохо. Потому, вдохнув поглубже, я тут же зашлась сильным кашлем.

- Конечно, лечится! – горестно усмехнулась подруга, - Вот уже пять лет как лечится. Видишь, рукой двигать стал. Правда, от этого только хуже. Уже дважды пытался простыней удавиться. Благо, что сил не хватает.

Увиденное тогда еще долго не отпускало. В ту ночь я не могла уснуть, пытаясь представить себе, как это… Стать заложником собственного тела. Быть не в силах что-то изменить. Каково это, видеть близкого тебе человека, изо дня в день, обреченного на подобные страдания. Разве не возникнет желания освободить его от этих мучений? Помочь ему обрести свободу? И разве кто-то вправе тебя за это осудить? Тогда я твердо решила, что, окажись я в подобной ситуации, непременно сделала бы это, наплевав на все доводы морали. А вот теперь я лежу здесь. И кто поможет мне? Где мой избавитель?

Где-то вдали кричат птицы. По всему ясно, что у моей ловушки тонкие стены. Ощущение такое, что я лежу прямо посреди лесной опушки. Хотя… Что, если это запись? Раньше были популярны такие. Даже у нас на антресолях до сих пор хранится диск «Звуки леса», призванный успокаивать и усыплять. И эти звуки на самом деле успокаивают. Но, будь это запись, они бы шли по кругу, чередуясь и повторяясь. Однако, мой чуткий слух улавливает не только разные птичьи голоса, но даже различные интонации похожих.