Я тебя тоже

Нинка достала из ящика коробок со специями и с вдумчивым видом перебирает многочисленные пакетики пряных трав, ароматных смесей и всевозможных заправок.

- Кирилл говорит, что их свела судьба, - торжественно заявляет дочь, выудив из коробка зеленый конвертик «хмели-сунели».

- Ну, ясное дело! Кто ж скажет иначе, - вздыхаю я.

- Она у него вторая по счету жена, - уточняет Нина, - первая была студенткой, родила от него дочь. Потом они развелись, и он встретил маму Кирилла. Она его младше на десять лет.

- Ух ты! – я в изумлении застываю на месте. - А профессор не промах! Странный, странный, а ничто человеческое ему не чуждо.

Нинка многозначительно кивает.

- Вообще-то ты права, странная они парочка, не то, что вы с папой.

Я выдавливаю из себя улыбку и отворачиваюсь, стараясь подавить тяжелый вздох. «Мы с папой далеки от идеала», - горестно думаю я, выключая газ под сковородой. В ней густыми парами дымится поджарка из лука с грибами. Кухня наполняется съедобными запахами, от которых урчит желудок. Нинка вынимает из ящика пузатые глиняные горшочки и выставляет их на столешнице. Как мультяшные герои, в ожидании начинки, они стоят в ряд, нахохлившись расписными боками.

- Сначала поджарку, потом рис? – убрав крышку со сковороды, дочка ловко подхватывает кусочек гриба.

- Сначала поджарку, потом мясо, сверху рис, и зеленью присыпать, - перечисляю я и забираю сковороду у нее из-под носа. В детстве, когда я затевала пирожки, стоило мне оставить начинку без присмотра, как вечно голодные девчонки сметали все за обе щеки.

Она становится рядом и мы в четыре руки начинает заполнять горшочки начинкой. Нинка что-то весело щебечет, я машинально киваю. Хотя сейчас нахожусь далеко отсюда.

Мой план, еще пару дней назад казавшийся таким гениальным, перед лицом суровых реалий превратился в помойную тряпку. Теперь я, примеряя разные варианты, то и дело понимаю, что моя задача не имеет решений. Что делать дальше, я не знаю! Потому я решила плыть по течению. Рискуя разбиться о скалы, захлебнуться в бурлящем потоке, но не имея другой возможности спастись. Выйти сухой из воды уже не получится. Кажется, в этой ситуации жертвой оказалась я сама...

В какой-то момент я поворачиваю голову  на дочкин голос. Но вижу перед собой не ее лицо. Растрепанное ветром каре, бледный лоб под челкой, темные тени под глазами, скульптурный профиль и горстка рыжеватых точек на щеках. Будто кто-то обронил по дороге бусинки, и они рассыпались, разбежались, образуя причудливый, нашептанный природой узор. Неестественно темные, как у плюшевой игрушки глаза. Такие темные, что зрачков не различить. Мне хочется скрыться от них, хочется спрятаться. Теперь ее полный грустной печали взгляд будет преследовать меня? Всегда!

Я резко разворачиваюсь и задеваю ладонью горшочек. Он, как по льду, проделав путь по гладкой столешнице, на мгновение застывает у самого края. Как будто размышляя, стоит ли делать этот последний, бесповоротно фатальный шаг. Затем, соскальзывает и стремглав несется вниз. Раздается глухой звон, черепки разлетаются в разные стороны, выплескивая содержимое на пол. Я опускаюсь на колени, беспомощно прикрыв ладонью рот. У моих ног липкой лужицей разлился бульон, еще сырой рис жалкой кучкой улегся посередине, а вокруг него пунктирной линией разбросало кусочки грибов. Все это зрелище выглядит вполне живописно, и в другой ситуации могло бы стать сюжетом для картины Сальвадора Дали.

- Мам, ты что, - слышу я шепот дочери и ловлю на себе испуганный взгляд. Подавляя тревожные всхлипы, я понимаю, что ее испуг спровоцирован отнюдь не падением на пол горшочка. Она смотрит на меня во все глаза. И только сейчас, когда мне удается унять дрожь, я понимаю, что по щекам непрерывным потом льются слезы.

- Все хорошо, доченька, - я ловлю ее руку, и крепко сжимаю в своей, - сейчас все соберем.

Нинка растерянно наблюдает за мной.

- Мам, с тобой все в порядке?

Я киваю, не в силах ответить. Своим женским, уже вполне взрослым чутьем, дочка поняла, что причина моих слез совсем не в испорченном ужине.

Глава 34. Анечка

Бывает так, что заплутав в лабиринтах своего сознания, ты открываешь глаза и, приходя в себя, выдыхаешь с облегчением. «Это был всего лишь сон», - думаешь ты, - «страшный, жуткий, пробирающий до костей, но ненастоящий!». Всего лишь сон. Выдумка воображения. Он остался далеко, по ту сторону ночи. А здесь и сейчас, в реальности, все как прежде. Сколько раз я просыпалась вот так, радуясь пробуждению, стараясь скорее забыть, прогнать, стереть из памяти ночной кошмар. Но только не сейчас... То, что происходит со мной, не может быть правдой.