Я - твое поражение (СИ)

Снаружи гости недоумевали, с чего бы царь так замешкался и ты был первым, кто не дождавшись, бросился в напоенную борьбой темноту. Став свидетелем короткого сражения и победы. За тобой, по пятам, следовали верные гетайры, и только углубившись в темноту, едва не упав через тяжелораненого Павсания, ты увидел мёртвого отца. Опустившись на колени, принялся ощупывать его, словно искра жизни ещё теплилась в одеждах, слушал остановившееся дыхание, тёр ладони, как делают наши женщины чтобы привести в чувство. Не желая верить очевидному, горестно взвыл, оглашая пространство арки громким воплем.

Я стоял всего в паре шагов, слившийся с мраком, и это были наши последние часы порознь, отныне никто не мог разъединить наш союз. Только мы сами.

========== 13. Гарпал. ==========

Громкие крики ничего не понимающих македонцев, в тот момент, когда ты вынес тело и положил его центр орхестры, грозили обрушить театр в Эггах, их отчаянные вопли, казалось, достигли самого Олимпа. А ты, ничего не мог сказать, лишь прижимал к груди ещё тёплого отца, никого не видя от крупных слез. Люди смешались: вольные и рабы, царедворцы, горожане, торговцы с переносными лотками, все, охваченные тревогой метались не понимая цели и только Перрдика с Гарпалом догадались броситься под сень арки, где и наткнулись на несчастного Павсания, истекающего кровью, раненого мною, в живот. Верного телохранителя, ползшего на свет чтобы изобличить истинного убийцу. Твои будущие приближенные, в ярости не дали сказать ему ни слова, добили короткими македонскими мечами. Они и в дальнейшем, не отличались живостью мысли. Особенно Перрдика, плотный чернобородый македонец, одетый неизменно в греческую тунику, тогда как мы давно перешли на персидскую одежду, как более удобную. Завидя его сутулую спину, я часто вспоминал об указанной тайной услуге и потому все годы благоволил ему. Нас считали даже друзьями. И все же, в последнее мгновение жизни, Павсаний, лёжа сумел развернуться и из света вглядеться в темноту, во мрак арки, повергнув меня почти в панический трепет. Последним усилием протянул ко мне руку. И промолчал. Встречая последний удар.

Я много лет задавался вопросом: почему он не выдал меня? Почему, решил умереть неотомщённым. Понимал, что его время, как и время Филиппа истекло и достойнее всего умереть рядом? Вздор! Желание жить самое сильное чувство в человеке, оно свойственно любой натуре! Брошенный, опозоренный Атталом, бывший царственный любовник, а Филипп незадолго до смерти действительно отдался во власть женщин - хотел мести, но не смел?! Я свершил то, на что у него не поднялась рука?! И снова промах, нет! Мне никогда не понять Павсания. Последние годы, казалось, я был близок к разгадке, возможно, умирая несчастный увидел моё будущее, … и в наказание оставил в нём! Твои измены, моё вынужденное отчуждение, наша холодность, под которой скрывались нечеловеческие муки, когда хотелось сдохнуть тысячу раз, только бы их прекратить!

Теперь ты знаешь многое, это я совершил над Павсанием похоронные обряды предписанные нам обычаем предков, не твоя мать, попавшая под обвинение, только потому, что одинокая фигура стоящая у погребального костра была закутана в женский длинный плащ. С головы до ног. Я вознёс молитвы за его душу, возложив щедрые жертвы Аиду и Персефоне.

Впрочем, к делу.

- Гефестион!

- Полидевк!

Заметив брата в гудящей толпе, кинулся к нему на шею.

- Что здесь творится! Уйдём, а то вот-вот будет давка!

- Подожди! Я потерял жену и сына, жди меня у выхода, я скоро!

Набросив полу чёрного одеяния на голову, я стал пробираться в толпе, стараясь удалиться подальше от места преступления. Тело Павсания так и осталось лежать с слипшимися кудрявыми волосами, испачканными в песке.

Ждать пришлось долго, запыхавшийся Полидевк появился, когда толпа схлынула и мне даже пришлось искать укрытия от многочисленных глаз царских телохранителей.

- Вот и мы. Познакомься, это Кадмея и малыш Аминта. Сын, будь почтительным, подай дяде Гефестиону руку.

Мальчик, рыжеватый, с по-детски коротко остриженными локонами, протянул потную ладошку, недоверчиво посмотрел в глаза.

- А дедушка говорит, что ты умер. Ты призрак?

Я мягко сжал доверчивые детские пальчики, улыбнулся, стараясь не напугать ребёнка.

- Разве мёртвые так могут?

- Не знаю, - испуганно притянул Аминта и кое-как вытянул руку, обернув её накидкой бросился под защиту матери. Полидевк сконфуженно хмыкнул, разрушая добродушием возникшую было напряжённость.

- Ты где остановился? Давно в Пелле?

- Да нет, вот хотел попросить твоего гостеприимства.

- Очень хорошо! Я рад! Отец не будет нам препятствовать, он все дни проводит в Асклепионе, а кстати, ты знаешь, что Арсиноя, наша малышка Арсиноя….