Я - твое поражение (СИ)

Весь день пировали, за неимением лож, а ты приказал не брать с собой ничего лишнего, сидели на подушках. Пили из одной чаши и ели с одного блюда. Роскошные яства, хотя я бы предпочёл единственный в своём роде ритуальный хлеб. Да, тот самый, который готовят во всех македонских семьях на свадьбах, из грубомолотого зерна, ячменный или овсяной. Самый обычный, серый каравай, разрезаемый мечом жениха и подаваемый им невесте. Я утешал себя, говорил - это неважно, у нас теперь новые обычаи и клёклый грязного цвета хлеб остался в прошлом, но Аид меня раздери, - я хотел его! Всю жизнь хотел отведать с тобой кусок пресного, жёсткого хлеба. Боги посмеялись над моей незамысловатой мечтой, и я действительно один раз в жизни ел вожделенный свадебный дар, на пару с самым презираемым мною человеком. Жрал! Давился! Рыгал, от выпитого вина, как уличный пёс, подъедал объедки, брошенные с хозяйского стола. Мучимый ненавистью и злобой.

Все это было еще впереди, а сейчас ничто не предвещало печального конца, возбуждённый твоим вниманием, целовал любимые губы не скрываясь и открыто ласкал твою грудь. Ночь была восхитительна, словно в первый раз, ты стал предупредителен, боясь оскорбить меня настойчивостью, осыпал нежностью. Приказав рабам устлать наше ложе лепестками роз и лилии. Утром я нашёл шип, глубоко вонзившимся мне в спину. Со смехом выдрал и выбросил.

Глупец, это было последнее предупреждение оскорблённой богини, и она готовилась обрушить на нас свой гнев.

Троя тогда представляла собой небольшой городок и от былого величия там остались только разрушенные стены Илиона, да храм, где на деревянной стене, ссохшейся от времени, висел щит Ахиллеса, сберегаемый жителями как святыня. Ты высказал желание взять его, мотивируя тем, что являешься прямым потомком знаменитого героя, даже согласился оставить свой, отличный бронзовый щит взамен, с золотой и серебряной насечкой стоивший три таланта! Необдуманно решил поменять на ветхую рухлядь! Я не понимал твоей цели, но как и всегда не возражал, только тайно отсыпал в руки жрецов некую сумму за молчание. Ты же до сего дня считал будто бы троянцы отдали щит только из почтения к тебе, эх ты, доверчивый, если бы не моё золото не видать тебе раритета. Умело скрыв факт продажи, я лишь мило улыбнулся и приготовился восхищаться старьём.

- Александр царствует, а Гефестион правит.

Поговорка, ставшая притчей во языцех, со дня поклонения могилам героев вышла на поверхность, и даже самые недоверчивые воины, с скрипом в сердце согласились с её достоверностью. Нет, я никогда не возражал тебе открыто, на советах всегда сидел молча. Порой за все время обсуждения, не поднимал глаз от земли давая возможность высказаться всем твоим стратегам и военачальникам. Не оспаривал, на взгляд разумного человека провальные проекты и только, если ты излишне начинал горячиться, клал ладонь на вздрагивающее запястье. Ты понимал, и успокаивался. Вечером, вдвоём, мы заново обсуждали события следующего дня и порой на утро ты был совсем противоположного мнения. Воины ворчали, заметив, как утром я выхожу из твоей палатки. Усталый и разбитый ночными совещаниями, заканчивающимися всегда одинаково – бурным изъявлением чувств на влажных простынных.

- Этот сын Аминтора приобрёл небывалую власть, вертит Александром как пожелает. Потеряв стыд, тот смотрит на мир между раздвинутых бёдер Гефестиона. Позор царю.

- И правда, - слышалось в ответ, - единственный, перед кем пасует наш лев Александр, это его филэ. Вот увидите, скоро он потребует, чтобы мы воздавали тому равные с монархом, почести.

Не хочу описывать наши битвы и походы, найдётся немало желающих рассказать о них и их рассказы будут много красочнее моего повествования, я и не преследую цель дать хронологию твоих побед, я хочу понять когда… когда ты разлюбил меня. Я ищу в наших отношениях первую трещинку, ставшую в последствии непреодолимой пропастью. Возможно, алмаз попал под резец огранщика после завоевания Тира?

Ты пришёл ко мне, с ходу обнял и мягко укусив за ухо, прошептал.

- Нам пора обзавестись наследником. Мне уже двадцать четыре, да и ты не мальчик.

Не первый раз, ты заговаривал о наследнике повергая меня в ужас возможностью измены, вот и на этот раз, я встрепенулся, испугано посмотрел на возлюбленного.

- И что ты предлагаешь?

- Помнишь Барсину, вдову Мемнона? Лучшего греческого наёмника Персии и наместника Тира.

- Толстую, простоволосую бабу, истошно голосящую у твоих ног?

- Не утрируй Гефестион, не такая уже она и толстая, к тому же ты видел четырёх её мальчиков, в возрасте от пяти до двенадцати лет. Они прекрасны! Так вот. Я хочу, чтобы она родила нам сына! Здорово, правда!

Мир перевернулся в моей душе, а тело затрясло в ознобе, я едва усидел на стуле, забывшись, запустил ногти тебе в руку.

- Александр, это плохая идея.