Я - твое поражение (СИ)

«Мой филэ, твоя помощь бесценна, - писал ты, брызгая чернилами на строчки, - те двести пращников, которых ты послал мне, решили исход боя. Забросав камнями греческих лучников. Ты сообщаешь, что если их соединить с лёгкой конницей и до времени первого залпа закрывать телами коней, то эффект неожиданности превзойдёт все ожидания! Я попробовал и остался очень доволен твоим советом! Мой несравненный, мудрый и нежный правитель, мне рассказывали, о непомерных налогах на землепашцев, умоляю тебя филэ, не слишком на них жми, все-таки в их семьях подрастают будущие воины, а впрочем поступай как считаешь правильным. Твой любящий, скучающий Александр»!

Временами я перечитывал эти письма, даже много лет спустя, удивляясь безграничному доверию с твоей стороны, тогда мы любили друг друга и к Аиду посылали все сомнения.

Персия, от звучания этого слова замирал каждый, с восхищением или страхом, но ни один не оставался равнодушным. Наш восточный сосед будучи самым могущественным меж тем расширял границы своего государства, захватив даже бывшие греческие области, насаждая волю покорённым племенам. Твой отец давно поглядывал на азиатский берег, хотел, мечтал сразиться с царём царей Дарием, Аттала отправил с передовым отрядом. Своего родственника. Теперь же, когда Парменион спустя полтора года прочно обосновался в твоём окружении, вопрос о вторжении уже не казался ему абсурдным. К тому времени, я всеми способами сумел наполнить казну, чего мне это стоило расскажу только подземному судье, но когда ты вернувшись из многодневного похода, и на утро спросил меня о средствах, слабо махнул рукой, не в силах подняться с ложа.

- Сам смотри.

Благодаря мне, ты смог заплатить каждому солдату жалование на полгода вперёд, и не тот мизер который выдавал прижимистый Филипп, ты кидал золото горстями, золото которое я выдирал из рук торговцев стонавших от повышенного налога, из закромов землепашцев, грозя сжечь их дома, у недовольно ворчавших знатных родов, напоминая им об участи Линкестидов. К моему ужасу, ты израсходовал к весне весь запас, добравшись даже до неприкосновенных сундуков, которые я хотел оставить на случай неудачи.

- К чему скаредность, филэ! - Воодушевлённо говорил ты, - мы возьмём богатую добычу, наполним наши сундуки персидским золотом и драгоценностями.

- Да, но иметь хотя бы сотню другую талантов не помешало бы, и пару десятков сундуков с золотыми тетрадрахмами…

- О смирись, мой прекрасный возлюбленный, не омрачай светлый лик, презренным металлом. Я хочу сегодня объявить о выступлении войск, вскоре мы переправимся через пролив и вступим на земли Персии, мы совершим, то что не под силу ни одному смертному! А ты считаешь какие–то тетрадрахмы, когда перед тобой открывается величие.

- Но, ты же разоришься, Александр, что ты оставишь себе, если сегодня опустошишь последний сундук?

- Себе? Нам, Гефестион! Нам я оставляю надежды!

- Надежды? Ты сумасшедший?!

Оставивший зал совещаний, я потихоньку приказал Феликсу с помощниками, припрятать несколько сундуков с золотой монетой, так, на всякий случай. И молчать! Ты не узнал, удивившись на следующий день, что все средства потрачены, ещё активнее принялся готовиться к походу. И этот момент настал. Старые корабли, доставшиеся ещё от Филиппа просели от множества вошедших на них воинов; оружие, боевые машины и коней грузили отдельно. Ты не мог ждать, стоя на носу первого корабля отплыл как только прозвучал рожок капитана. Занятый погрузкой, я напротив остался на родном берегу до последнего, отправлял корабли предчувствуя, что вижу Македонию в последний раз, оттого как мог тянул с отплытием. У меня не было твоей безграничной уверенности в успехе экспедиции, я даже старался просчитать пути отступления. Как это сделал Феликс в серебряной руднике, и когда корабль, который должен был принять меня на борт стоял снаряжённый, и медлить стало невозможно, то опустился на колени, набрал в горсть земли. Здесь же сломал тонкую веточку оливы, поцеловал, произнёс слова молитвы. Завернув, взял с собой, последний дар Родины и был бы очень признателен, если найдя мешочек с пылью в моей личном ларце, его положат в гроб, впрочем, это уже не важно.

Итак, мы отплыли, выстроившись в боевой порядок, взрыли острыми носами галер морские волны.

Мне рассказали, что завидев противоположный берег ты вдруг спрыгнул с корабля и двинулся по пояс в воде с одним длинным дротиком в руке, как размахнувшись бросил его и копье воткнулось в землю всем наконечником.

Символично!

Ты заявлял свои права на новые земли, и все бывшие на галерах ответили дружными криками одобрения. Повторяю, я не видел этой сцены, я смотрел назад на исчезавшую вдали Македонию, придерживая завязки плаща, чтобы его не унесло порывом морского бриза. Я уже тогда знал, что больше не увижу, ни мать, ни отца, сестры так и останутся для меня маленькими девочками с куклами в руках, я оставлял жертвенник выстроенный в честь Филандера и только… Полидевк, поняв брата, подошёл и молча обнял меня. Так мы и стояли на последнем корабле, ничего не в силах изменить.