Я твой день в октябре

– Ребятки! Ваша мама пришла, вашу дочь принесла. Вы там не раздетые шастаете? Войти можно?

– Ну, мама!– смутилась Надя. – День же. Раздетыми нас можно ночью поймать.

Тёща засмеялась, поздравила дочь и зятя с Первомаем и внесла в зал Злату.

Лёха перехватил с тёщиных рук дочь, стал обнимать её, целовать и лепетать что-то полезное, по его мнению, для развития ребёнка. Дочь смеялась, издавая смешные звуки и пытаясь принять на руках отца вертикальное положение.

– Вот только, Алексей, ты не обижайся. Праздник нынче. Обижаться нельзя, -

Лариса Степановна подошла и аккуратно вынула внучку из Лёхиных объятий. – Так ребёнка держать нельзя. Она у тебя уже и вниз головой повисела, а это влияет на кровоснабжение. Внутричерепное давление от этого девочка может заработать. И потом, пахнет от тебя жутко папиросами. Ты или переодевайся в банный халат, который «свежестью» стиран, или вообще девочку на руки не бери. Это же для ребёнка отрава – табак твой.

– Вы, блин, тогда поменяйте меня на некурящего! – окрысился Лёха. -

Надежде , по моему, всё равно – я по комнатам хожу или некурящий будет тут шлындить. Ей надо диплом досрочно получить, она всё равно ничего, кроме книжек не видит. Замены мужика тоже не засечёт. А потом ей ещё надо кандидатскую защитить, потом докторскую, потом нобелевскую премию получить… Вот вы работайте тогда и бабушкой, и мамой, и папой сразу. У вас сил, как у трактора. Но тогда ребёнок вырастет идеальным. Вы же лучше знаете, как воспитать Злату в лучших аристократических традициях. Я болван в этом. Наде некогда. Учиться всегда надо.

– Ну, я же просила – не обижайся, Алексей! – тёща насупилась. – Я же только хорошего хочу. Чтобы всё было правильно желаю. Ну, что ты?

– Ой, мама! – Надя на секунду оторвалась от учебника. – Мы с Лёшей тоже хотим как лучше. Просто он не знает, что делать с маленькими детьми. А мне некогда. Видишь ведь.

– Ладно, я Злату забираю и иду папу встречать и гостей. А вы через час приходите. – Тёща взяла Лёхину дочь на руки и пошла к двери.

– Лариса Степановна, – сказал Алексей ей в спину.– Если вы опять перевернёте всё в моём шкафу по своему, я для начала обматерю Вас пятиэтажным матом так, что у вас уши свиснут и дар речи отключится. А туфли с кедами тоже не ставьте носком в комнату. Блин! Тяжело Вам сдержаться? Вы ж не дома. Вещи не Ваши. Магнитофон мой обратно притащите на досуге из подсобки и поставьте туда, где я ставлю. Или я Вам сегодня при гостях весь дом на свой вкус переверну. Обещаю. Хоть милицию потом вызывайте.

Теща посопела, попыталась что-то ответить, но потом плюнула без слюны и унесла Злату к себе домой.

– Леший! Тебя кто всё время на маму натравливает? Какой чёрт? – Надя раздраженно стала искать потерянную страницу. – На своих родителях отдыхай. Лепи им любые претензии. Хами. Чего тебе не хватает? Мать всё вместо нас делает. Старается.

– А ты? – Лёха подошел к дивану. – Лучше ты старайся сама. Ты вроде и жена. И мама. Здесь, в этом доме. А она – в своем. Короче, ты для сохранности интеллигентной атмосферы иди в гости без меня. А я пойду к своим. Там ботинки стоят, как им удобнее, и шмотки лежат, как им нравится.

Он обулся в кеды и вышел из квартиры. Выругался внутренне. И побежал к своим. На улицу Степную. Пельмени есть.

Вот везёт же людям, у которых не бывает неожиданностей. Всё у них по плану, гладко, чётко. Лёха, правда, за двадцать два почти года беготни по жизни не видел таких счастливых граждан. А, может быть, наоборот – несчастных. Потому как вся прелесть существования – это смесь ожидаемого и нежданного. Это, например, когда ты ждешь на остановке набитый под крышу народом автобус, севший глубоко на рессоры, и просчитываешь до деталей тонких, как ты в него вползёшь змеёй промеж толстых тёток и здоровенных мужиков. Всё спланировал, рассчитал, приготовился. А тут – на! Автобус подкатывает полупустой. Хоть краковяк в нём пляши вприсядку. Это не просто приятная неожиданность. Это что-то близкое к чуду. Но, так как чудес не бывает, Лёха такие подарки судьбы считал неожиданностями. Были и очень неприятные нежданные штучки-дрючки, но и без них как? Никак. Не будет гармонии и полноты жизненной.

Вот бежал он к родителям на пельмени. Это мероприятие обычное, плановое. Мама делает уникальные по вкусу пельмени, которые съедаются до последнего экземпляра даже теми, кто только что пообедал и наелся до безобразия. И уже чувствовал Алексей вкус пельменный, а воображение добавляло и запах уксуса, посыпанного перцем, куда надо было непременно сунуть пельмень для насыщенности ощущений. И где-то на воображаемом десятом пельмене, который Лёха мысленно опускал на вилке в чашку с уксусом, кто-то крикнул издали:

– Малович! Лёха! Сюда глянь!