Я твой день в октябре

– Блин. Шесть часов ждать, – Алексей отнёс две обёртки от пломбира в отлитую из бетона урну с узорами и вертикальными рёбрами, раскрашенную под серебро. – Может, к нам домой пойдем? Батя в командировке. Мама до семи на курсах повышения квалификации в Доме учителя. Давай купим лимонада бутылки три и шоколадные вафли. Посидим, поболтаем. Не по улицам же шарахаться.

– Ещё пару пломбиров захватим. Не растают по дороге? А дома в холодильник спрячем. По дороги в кино слопаем, – Надежда стерла розовым носовым платочком каплю мороженого с мягкого коричневого сапожка.

– Если в автобусе поедем, не растают, – Лёха купил два твердых брикета, сунул их в спортивную сумку с учебниками и тетрадями, и они побежали к остановке.

Дома он включил телевизор, который показывал уборку зерновых в каком-то совхозе воронежской области, потом они сели на кухне пить лимонад и закусывать его вафлями.

– Слушай, ты же говорил, что картинку нарисовал новую. Пейзаж, – Надя поднялась и пошла в Лёхину комнату.

– Там в углу на этюднике. Только в руки не бери. Она не высохла ещё, – он догнал её уже перед холстом с изображением десятка молодых березок, наклонившихся над водой тихого озера.

– Здорово. А где это? – Надежда повернула этюдник к окну.

– Владимировка. В лесу озерко маленькое. Давно хотел его написать. Ничего?

Лёха обнял её сзади и, едва касаясь губами кожи, поцеловал шею. Она обернулась. А как получилось то, что было потом – они не поняли оба. Очнулись только тогда, когда не осталось сил, а разбросанная перед кроватью одежда и часы на стене вежливо подсказали, что Людмила Андреевна сейчас вернётся с курсов.

– Ужас! – тихо воскликнула Надя и отвернулась к стене.

– Первый блин комом? – спросил Лёха шепотом.

– Ужас, как всё прекрасно! – повернулась Надежда. – Хотя это надо было сделать в первую брачную ночь.

– Ну, блин! – Лёха закурил. – И так прожили почти год как детки из младшей группы детсада. Ты же сама говорила, что близость приближать не надо. Она приблизится сама именно тогда, когда как надо звёзды сойдутся. Шутила так.

– Да не шутила я!– Бархатно и тепло произнесла Надежда.– Сошлись звёзды.

Лёха встал, погасил окурок в пепельнице из фарфора, которую ему и Паньке сделала бабушка Фрося, талантливая самоучка-гончар.

– Но вот ты же и не пытался никогда за весь год заманить меня в койку. Почему? – Надя улыбнулась.

– Я, видишь ли, не насильник. Я в твоих глазах ни разу не увидел желания заняться любовью плотской, ядрёна вошь. А почему ты не хотела?

– Не хотела, – Надежда поднялась и стала одеваться. – Просто знала точно, что это произойдет тогда, когда должно. Я люблю тебя. А не тебя в постели. Понятно?

– Ладно. Нет вопросов, – Лёха оделся быстрее. – Сейчас мама придет. Пошли на кухню лимонад пить. – А там я тебе что-то скажу. И мы вместе подумаем, как это сделать.

Только сели они за кухонный стол, поцеловались, налили лимонад в стаканы, Алексей подошел к окну и произнес.

– Я хочу, чтобы…

И увидел Людмилу Андреевну метров за сто от дома. Пять минут в запасе было.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Короче, делаю тебе предложение.

Поженимся?

Надя обняла его и тихо прошептала ему на ухо.

– С удовольствием. Давно мечтаю об этом. Но сказать не могла.

– Да тебе и не положено, – засмеялся Алексей. – Ты дама. Делать предложение – мужская доля. А твоя – заплакать и сказать: «Ах, это так неожиданно и так ответственно. Я должна месяц подумать. Понять себя!» В кино так говорят всегда.

– Я хочу за тебя выйти замуж. Подумала. Себя поняла, – Надя тоже глянула в окно. Лёхина мама подходила к подъезду. – Наши желания совпадают.

– Остались родители, – Лёха почесал затылок. – Надо ведь их этим обухом по головам стукнуть аккуратно и умно, чтобы их кондрашка не хватила, чтоб женская половина в обмороки не валилась.

– Ну, не такая это и проблема, – задумалась Надя. – Есть одна мудрая мысль. В какой-то книжке выловила. В кино скажу. Или после него.

Звонок в дверь свернул важнейшие размышления о прекрасном будущем.

– Вы чего в доме сидите? – удивилась мама, после чего поздоровалась и поцеловала Надежду в щечку. – Такая погода на улице! Сама бы гуляла ещё часа три, но план на завтра надо писать. Погуляйте, да на вечерний в кино сходите. В «Казахстане» уже идет «Не горюй». Прекрасный, говорят, фильм.

– Мам, гляди! – Лёха показал два билета.– Мы на дневной не успели. Переждали дома. Сейчас идём уже.

– Не идём, а бежим! – воскликнула Людмила Андреевна. – Без пятнадцати восемь.

– Зря я не занимаюсь лёгкой атлетикой, – засмеялась Надежда.

Они с мамой опять поцеловались и Лёха потянул теперь уже узаконенную невесту за руку.

– Понеслись. Опоздаем!

В кинотеатре они сидели на третьем ряду. Поэтому говорить было неловко. Народ этого не любил. Ни с боков сидящий, ни позади. Да и передние тоже поворачивались с кислыми физиономиями. Поэтому Лёха с Надеждой прислонились головами, что позволяло неслышным для посторонних шепотом вести нужную своевременную, не терпящую отлагательств большую беседу.

– В общем, я им прямо так и скажу, – закончила Надежда, когда на экран вылетел титр «конец фильма».