Я учился жить... (СИ)

- Ты гад, ты гребаный урод, ты придурок малахольный! – заорал он, рванувшись к Илье. Тот опешил и успел выкинуть вперед руки, чтобы попытаться перехватить Стаса на подлете. Неожиданно получилось. Илья свел его руки за спиной и прижал к себе. Стас тяжело дышал и смотрел прямо в его глаза. И губы были совсем близко, приоткрытые губы. Счастье, что у Ильи были крупные руки – одной можно было удерживать оба запястья Стаса. Свободную руку Илья положил на его затылок и привлек к себе.

========== Часть 18 ==========

За окном стемнело. В парикмахерской было светло. Глаза Ильи с расширенными зрачками, не встревоженные, не испуганные – злые и алчные – глядели прямо на Стаса, и его запах щекотал ноздри. Он держал запястья Стаса, надежно, крепко, не больно, и Стас знал, что при желании может вырваться: они были примерно одинаково сильны. Но только прижиматься к нему всем телом было куда более возбуждающе, чем за каким-то интересом вырываться, что-то требовать, бунтовать. Стас попытался облизать губы, почувствовал, как поднимается грудь Ильи, как его пальцы рефлекторно поглаживают волосы Стаса; он попытался задержать дыхание и хоть немного успокоить бешеную пульсацию крови, укротить глупое и отчаянное возбуждение, но злые глаза с угольно-черными ресницами в паре миллиметров от его лица, но твердый член, упиравшийся ему в пах, спокойствию не способствовали. Каким-то образом Стас знал, что ему достаточно сказать: «Пусти», даже не кричать, просто сказать, и Илья уберет свою руку, сильную, твердую и надежную, с затылка, отстранится, прищурит глаза, может, чуть склонит вперед голову и ни слова не скажет, пристально глядя, как Стас уходит. И именно этого ему не хотелось, потому что с неменьшей яркостью Стас понимал, что достаточно одного совсем неуловимого движения вперед, к небольшим и четко очерченным – и многоопытным, и изобретательным, уж на это Стас рассчитывал – губам, и он неоднократно сможет убедиться, что совершенно не знает себя, совершенно не знает, что ему нравится, и узнает, многое узнает.

Стас бесшумно выдохнул и подался вперед, не рискуя закрывать глаза. Это было что-то похожее на суеверие: ему казалось: закрой их, и все покажется дурным сном, и это дурацкое наваждение окончится, останется лишь болезненная эрекция и тянущее ощущение внутри, способствующее сознанию своей беспомощности. Стас боялся еще одного: не спутать, не забыть, с кем он. Это в любом случае было трудно – Илья не был похож на подавляющее количество знакомых, бывших стройными, совсем не похож на мелкого и жилистого Макара, не к ночи будь помянут, но Стасу до дрожи хотелось видеть его. Потому что это был тот самый человек, видевший его в щекотливой ситуации и вовсе не требовавший эффективного ее разруливания. Это был тот самый человек, который признал за ним право быть растерянным, недоумевающим – рефлексирующим, и переживающим; и это был тот самый человек, который не погнушался нянчиться с ним, когда (Стас понимал это совершенно отчетливо сейчас) он мог по бешеной глупости немало дел натворить. Стас хотел его видеть и потому, что просто хотел смотреть на него, находя в этом особое, щемящее и оглушающее удовольствие. И губы у него были твердыми.

Стас заглядывал Илье в глаза, не вырывая рук из захвата, потому что эта его дурацкая поза оправдывала то, как плотно он прижимался. Стас шумно выдыхал и жадно ловил шумные выдохи, почти животное сопение Ильи и отзывался всей кожей на бережные ласки пальцев, на судорожно поднимавшуюся грудь, на спорадические движения тела Ильи.

- Млять, - тихо выдохнул Илья, отрываясь, встревоженно посмотрел на окна и развернулся к подсобке, все так же держа Стаса. В ней Илья прижал его к стене, отпустил руки и яростно начал целовать, держа ладонь на затылке, а другой до боли сжимая ягодицы и подталкивая его всем телом к ритму, который смог бы удовлетворить их обоих. Стас не пытался сопротивляться, не пытался выкрутить победу всеми силами, как это было у него с Макаром, не пытался доминировать, как это было у него с другими – те воспринимали его лидерство как должное, охотно и даже угоднически подчиняясь. Стас искал этот самый ритм вместе с Ильей.