Читаем Я увожу к отверженным селениям полностью

Я увожу к отверженным селениям

Но Варвара Ивановна не успела договорить. Конвоир и двое его помощников медленно отодвинули дверь. В открытый проем хлынул свежий воздух. Женщины торопливо спрыгива ли с нар, вылазили из темных уголков: места на нарах хвати ло далеко не всем. Каждая из них, жадно облизывая пересох шие губы, спешила к открытым дверям.

— Выходи, кто тут скандалил насчет воды! — приказал конвоир.

Елена Артемьевна не успела выполнить его приказ. Ее опередила Безыконникова.

— Переведите меня в другой вагон! К уголовникам, — попросила Аврора.

— А в наш вагон ты не желаешь? — недобро усмехнулся конвоир.

112

— Я не могу здесь жить ни минуты! Переведите меня! — умоляла Безыконникова.

— Не можешь жить — помирай! — благодушно посове товал конвоир. — Отойди от дверей, некогда мне с тобой цацкаться.

— Гражданин начальник! Я восемь лет в органах прора ботала. С бандитами посадите — слова не скажу. Не могу я слушать вражескую агитацию. — Безыконникова говорила то ропливо, взахлеб. При каждом ее слове слюни летели во все стороны.

— Кто тут агитирует? — настороженно спросил конвоир.

— Вот она, доктор фальшивый! Она и за воду скандал подняла, — обличала Безыконникова Елену Артемьевну.

— Выходи, старуха! — потребовал конвоир.

Елена Артемьевна безучастно шагнула к дверям.

— Не слушайте ее! Аврора сама первая хулиганка! — за протестовала Аня, загораживая собой Елену Артемьевну.

— Безыконникова в тюрьме на дежурную жалилась.

— Ее из карцера на этап взяли!

— Жена Гитлера! — дружно обрушились женщины на Аврору.

Безыконникова затравленно озиралась.

— Кончай базарить! Не скажете, кто скандалил, — не дам воды!

В воздухе повисла тишина. Женщины робко поглядывали на конвоира: не шутит ли? Загорелое широкоскулое лицо стражника окаменело. В полусонных глазах застыла тупая ре шимость. Взгляды всех притягивала вода, ласково поблески вающая в ведрах. Если конвоир не даст воды... Женщины ста рались не смотреть на Елену Артемьевну, но она чувствовала, почти физически, томительное ожидание, охватившее весь ва гон. Люди ждали воды... Воды, купленной любой ценой. Никто из них не хотел ей зла... Но все они хотели одного: пить.

...Конвоиры изобьют Елену Артемьевну... Она старенькая...

Помочь бы ей... Как? Скажу, что я, — неожиданно решила Рита.

— Я скандалила за воду, — заявила Рита.

— Ты? — протянул конвоир.

— Я! — хрипло подтвердила Рита.

113

— Мне все едино, — согласился конвоир, — слазь, с на чальником поговоришь.

— Это неправда. Я скандалила. Отойди, Рита, от дверей!

— Елена Артемьевна схватила Риту за руку.

— И я , — с трудом выдохнула Варвара Ивановна.

— Все мы скандалили, пить охота.

— Безыконникова боле всех нас!

— Воробьева не виновата!

— Доктор тоже!

— Пошто воды не даете?

— Цыган лошадь приучал, чтоб не ела, — сдохла лошадь, не приучил.

— Воды! Пить! Воды! — требовали женщины, сгрудив шиеся возле дверей.

— Дам воды. А вечером все едино скандалистов дерну, — согласился конвоир и лениво махнул рукой своим помощ никам.

Заключенные-малосрочники, осужденные не более, чем на пять лет, разносили вдоль эшелона хлеб и воду. Получив раз решение, малосрочники подали в вагон два ведра воды.

— Мало!

— Еще давайте!

— Тут на раз напиться не хватит, — роптали женщины.

— Ты мне котелочек плесни, начальник, — потребовала чернобровая молодая заключенная, протискиваясь к дверям.

— Держи, Аська! Пей!.. Напилась?

— Yry... Дай отдышаться, начальник. Еще глотну.

— Ты-то как к контрикам попала?

— Так и попала, начальник, — загадочно усмехнулась Аська.

— Я ж тебя нынешней зимой вез. Ты ж воровка. Как же к фашистам в вагон попала?

— Оторвалась я, начальник, из лагерей. Попутали и два червонца влепили, — охотно пояснила Аська.

— Двадцать лет... Многовато. За что тебя так?

— В лагере мастырку сделала, начальник.