Я увожу к отверженным селениям

Аня снова выскочила на поляну. Ноги проваливались по щиколотку в мягкую чавкающую грязь. Сделав отчаянное уси лие, она вырвала правую ногу из грязи. Болотная топь неохот но расступилась — выпустила ее из плена. Кочка! Лишь бы добраться до нее! — и Аня добралась. Рискуя оступиться, она прыгнула на соседнюю кочку, и еще, и еще на одну.

— Стой! Утопнешь!

«Собашник!» — успела подумать Аня.

Не оборачиваясь, она перепрыгивала с кочки на кочку.

— Вернись! Пальцем не тронем!

— Не суйся, начальник! Угрузнешь!

— Стреляю!

— Не балуй ружьишком, однако! Потонет! Не достанешь ее — глыбоко!

— Рекса спущу.

— Не надоть! Обева потонут.

— В обход пойдем, однако, начальник.

Голоса собашника и охотника смолкли. С каждым прыж ком зыбкие кочки все глубже тонули в болотной топи.

Не оступиться бы... Богородица святая, помилуй меня!

Последний прыжок! Под ногами твердая сухая земля. Аня побежала дальше.

Не вернусь... Обойдут... Нагонят... Живой не дамся... Даром Рита натерпится...

Аня ничего не услышала. Но какое-то непонятное ей чувство заставило ее оглянуться. И вовремя! Оскаленная собачья морда мелькнула совсем рядом. Рекс, спущенный хозяином с поводка, настигал ее огромными прыжками. Аня успела выхватить из-за пояса топор. Взмах! — и голова пса окрасилась кровью. Рекс не отскочил в сторону. Быть может, топор только скользнул по черепу, а может разъяренное животное в горячке погони

227

еще сохранило силы. Лязгнули собачьи зубы, и Аня, выронив топор, покатилась по земле. Один живой клубок — безоружная женщина и разъяренный пес. Острые клыки впились в горло Ани. Она успела поднять руки, ощутила густую собачью шерсть и пальцы ее наткнулись на что-то теплое и подвижное. — «Гла за»... Обезумевший от боли и злобы пес рвал податливое горло.

— Оттащи пса, начальник!

— Пусть рвет!

— Не доведем, однако!

— Дотащим! Фас! Фас!!!

Это были последние слова, услышанные Аней перед тем, как память и слух навсегда покинули ее.

ВОЗВРАЩЕНИЕ С ПОБЕГА

В полдень в карцер принесли два ломтя хлеба и банку воды. До вечера Риту и Катю оставили одних. К ним никто не заглядывал, и даже завкарцером не тревожил их.

— Забыли о нас, — с усилием шевеля разбитыми губами, заговорила Рита.

— Помнят, — хмуро ответила Катя.

Рите хотелось услышать от Кати пусть не слова утешения, но хотя б какой-нибудь намек, что все кончится хорошо, что Аню не приведут, а их подержат в карцере дней десять-пят надцать и отпустят в зону.

— Шея-то болит?

— Повернуть трудно. Как сломано что внутри.

— Кости целы. Я ощупывала, когда ты спала, — успоко ила Катя.

— Аню не поймали?

— По всей видимости, нет еще.

— Неужто...

— Жалею, что не пошла я с ней... Хоть бы померла на воле...

— Если ее поймают, мы... узнаем?

— В зону приволокут... По всем командировкам знать дадут.

— Ее приведут в зону?

228

— Отстань! Не трави душу себе и мне! Из побега не при водят! Приносят!

И снова в камере повисла тишина.

— А что в карцере раньше было? — спросила Рита. Она хотела одного: разорвать гнетущее молчание.

— Что было, то и есть...

— Ночью света не дадут?

— Помолчи, Рита. Тошно...

...Аня знает лес... Пройдет... Скоро хватились ее... Ночью темно... Сколько продержат нас тут?., если не поймают Аню...

Не поймают ее! Она ловкая... сильная... Нога заживет, я и сама уйду... Не отсюда... Убил бы меня дежурный... Катя спасла...

Все мне помогают... Аня в лесу... плохо там... Лучше, чем здесь...

Угреться бы и уснуть... Натяну платье на нос и вовнутрь подышу... как Катя... Рукава спущу и замотаю ладони... Боль но... Свихнули шею... Как же работать, когда выпустят в зону?...

Заночует Аня в лесу... Как она дорогу найдет? По звездам?...

Тучи... не увидишь звезд... ничего не увидишь... Звезды... Они так близко... и радуга...