Я увожу к отверженным селениям

— Смотрите на дикое мясо! — оглушительно заорал со башник, когда Риту и Катю вплотную подтолкнули к распро стертому трупу Ани. Рита рванула наручники и, не чувствуя боли, молча упала перед Аней на колени. Она схватила Аню за голову, припала к ее лицу и поцеловала. Катя повернулась, ища кого-то глазами. Наконец она нашла Любовь Антоновну и закричала, не отрывая глаз от ее посеревшего лица: — Доктор! Лечите собаку! Аня порубила ей голову! Вы спасли его бабу, — Катя протянула закованные руки в сторону капитана, — помогите теперича и псу!

Капитан шагнул к Кате, но собашник опередил его. Ласко во прикоснувшись к вскочившему на ноги псу и крикнув ему «сидеть!», собашник, пнув Риту ногой в лицо, подался всем телом к Кате — она повернулась к нему спиной — и с размаху обеими руками ударил ее по голове. Y Кати подогнулись коле ни. Оглушенная, она еще стояла какую-то долю секунды на ослабевших ногах, а потом мягко упала на землю лицом вниз.

— Рекса маво ругать?! Рекса?! — завизжал собашник, пры гая на спину Кати.

Рита на мгновение ослепла от удара. Мелькнуло лицо пау ка с отрубленными пальцами вместо глаз. Она крикнула что-то.

И сама не услышав своего крика и не поняв его, еще плотнее прильнула к Ане. Кровь Риты, горячая и живая, тяжелыми кап231

лями падала на измученное лицо Ани и тоненькой струйкой стекала со лба в пустые глазницы убитой.

— Прекратите зверства, капитан! — зазвенел голос Любови Антоновны.

Она подбежала к капитану и встала перед ним, маленькая, сухонькая и бесстрашная.

— Бейте меня! Бейте! Вы — дикарь! Палач! Зверь!

— Отойди, доктор! Зашибу! — огромный кулак капитана как глыба, беспощадная и разящая, навис над сморщенным лицом старухи.

— Почему не бьете?! Мерзавец! Подлец! Вор! Вы украли у женщины кольцо! Вы! Вы! — голос Любови Антоновны надор вался. Капитан поглаживал ушибленный кулак. Любовь Анто новна лежала рядом с Аней.

— Классный удар! — восхищенно похвалил лейтенант, с завистью поглядывая на увесистый кулак капитана.

— Классный... — сквозь зубы процедил капитан.

— Вы — хуже зверя! Бьете старуху! Доктора! Она спасла вашу жену! Бейте и меня! Я — тоже старая! — Елена Артемь евна шла на капитана. Капитан попятился назад, растерянно по смотрел на женщин, лежащих у его ног, суетливо сорвал с головы фуражку и громко приказал: — Старший сержант Кабанин! Ко мне!

Собашник еще раз пнул Катю, оскалил зубы, как пес, у которого отняли желанную кость, злобно заворчал и нехотя поплелся к капитану. Носком сапога он яростно ударил по не большому камню, что случайно попал ему под ноги, взглянул на начальника с обидой и вызовом и встал перед ним в не брежной дерзкой позе. Буйволиная шея собашника побагровела, массивный подбородок вздрагивал, руки, взбухшие толстыми жгутами темно-синих вен, комкали ворот расстегнутой гимна стерки.

— Идите на вахту, старший сержант. С собакой! Воробье ву, Болдину, Ивлеву и... фамилия?

— Денисова, — не разжимая губ, ответила Елена Артемь евна.

— И Денисову — в карцер!

— Ивлева не дойдет, товарищ капитан, — возразил лей тенант и угодливо улыбнулся, — удар у вас...

232

— Молчать! Воробьева и Болдина помогут Ивлевой.

— Они не донесут ее: обе в автоматических наручниках, — обиженно напомнил лейтенант.

— Спять! — распорядился капитан.

Риту с трудом оторвали от Ани. Надзиратель ключом отом кнул наручники. Рита попыталась сжать пальцы в кулак — и не смогла. Обычно послушные и гибкие, они не повинова лись ей. Плечи Любови Антоновны выскальзывали из негнущихся пальцев.

— Я возьму ее, — твердо сказала Елена Артемьевна, от страняя Риту.

— Товарищ капитан! Заключенная Денисова...

— Вижу. Пусть тащит, если охота.

Елена Артемьевна и Катя осторожно подняли легкое тело доктора. Тысячи зеленых мух, раскормленных и ленивых, с длинными хоботками и короткими крыльями, летали перед глазами Риты. Они плотной завесой застилали скудный вечер ний свет. Рита понимала, что таких мух нет и не было, но их плотная пелена подступала все ближе, мешала видеть дорогу, не давала сосредоточиться и понять, куда ее ведут. Она шла, протянув вперед руки, спотыкаясь и падая чуть ли не на каж дом шагу. Надзиратель, тот что молчал, когда ее с Катей вели к Ане, взял Риту за плечи и вполголоса приказал: — Обопрись на меня. Расшибешься.

Рита вздрогнула и, не в силах побороть свое омерзение, отшатнулась. Надзиратель застыл, как человек, которого не заслуженно ударили по лицу, скрипнул зубами и снова обхва тил Риту.