Я в порядке, и ты тоже

– Ты полагаешь, что я перестану притворяться, что все идет хорошо, когда это совсем не так, но буду это делать только определенным образом, то есть не повышая голоса. Поняла.

– Ладно, ладно. Прости. Кричи, если тебе это необходимо. Но поверь мне, Пенелопа, нет никакого романа. Ни прикосновений, ни общих секретов – ничего. Просто мне кажется, что наши с ней отношения развиваются не в том направлении.

У меня так болело сердце, что с таким же успехом он мог признаться, что они каждый четверг срывали друг с друга одежду. Чужая женщина была увлечена моим мужем. И он тоже был увлечен ею. Почему бы и нет? У нее были белокурые кудрявые волосы и ямочки на щеках, и ей не было еще и тридцати. Вдобавок ко всему, Кристина просто источала обаяние. Она была смешливой и часто говорила комплименты, и относилась к тому сорту людей, которые оживляют любой разговор.

Тогда как выдохшейся, старой женушке приходилось с трудом шевелить мозгами, чтобы поговорить о чем-то другом, кроме работы и писающего в постель ребенка. А как насчет кокетства? Это поезд ушел в тот самый час, когда мой первый тест на беременность показал положительный результат.

– Что ты имеешь в виду, говоря в неправильном направлении? – На этот раз Санджею не пришлось просить, чтобы я не кричала, я снова перешла на шепот.

Санджей глубоко вздохнул.

– Мне казалось, что она обращает на меня слишком много внимания, и мне это очень нравилось. Я не хочу сидеть на месте и ждать, пока произойдет нечто большее. По-моему, мы с тобой сейчас налаживаем свои супружеские отношения, и быть рядом с Кристиной показалось мне… неуместным.

То, что сделал Санджей, было правильно. Любой женщине, которую хотя бы чуть-чуть волнует ее брак, хотелось бы, чтобы ее муж поступил так в подобных обстоятельствах. Однако благодаря его признанию я поняла, почему Санджей с такой готовностью согласился наладить наши супружеские отношения. Мы находились в бо́льшей опасности, чем я думала.

Неудивительно, что его первая просьба заключалась в том, чтобы мы занимались сексом.

– Прошу тебя, не злись на меня, Пенни, – сказал Санджей. – Я бы предпочел не рассказывать тебе, но мы обещали быть честными друг с другом, верно?

– Я не злюсь на тебя, – тихо проговорила я. – Ты не совершил никакой ошибки.

Нет, это я облажалась. Предлагая быть честными, чтобы улучшить наши супружеские отношения. Думая, что мы сможем воскресить свою эротическую страсть, принудительно занимаясь сексом.

Предполагая, что наш брак дал только те трещины, которые видны мне.

Санджей пересек спальню, по которой я продолжала расхаживать. Подойдя ко мне, он обнял меня.

– Пенни, – мягко сказал он. – Прости. Ты в порядке?

Мои руки безвольно висели вдоль тела, я не могла собраться с силами, чтобы обнять его. У моего мужа была тайна от меня. Что еще скоро раскроется? Я не желала знать.

– Я в порядке, – сказала я, уткнувшись в его майку. – И ты тоже.

* * *

Когда позже я села за рабочий стол, глаза у меня все еще были на мокром месте и я чувствовала себя разбитой. Включив компьютер, я увидела сообщение о том, что Иоланда вызывает меня к себе на совещание через полчаса.

«Фантастика», – подумала я, просматривая свой список неотложных дел. Что бы это ни было, не могло бы оно подождать до нашего обычного совещания в четверг, вместе с Рассом? Но она как раз вернулась из отпуска и, вероятно, хотела прочитать мне нотацию по поводу того, что я нагрубила ей, когда мы говорили о Джоне Стерлинге.

Направляясь к Иоланде, я прошла мимо кабинета Расса. Дверь была открыта, но его за столом не было. Сама не знаю почему, я остановилась и вошла.

Стены в кабинете Расса были такими же белыми, как в моем, в нем стояла та же универсальная мебель, что у меня. Разница была лишь в том, что в нем не было никаких личных безделушек, тогда как мой был украшен семейными фотографиями и приклеенными к стенам рисунками Стиви и Майлза.

Но, приглядевшись получше, я поняла, что кабинет Расса просторнее, чем мой, возможно, на пару футов больше как в длину, так и в ширину. Как я не замечала этого раньше? Или, может быть, замечала, и моментально складировала эту информацию в свою ментальную корзину для мусора, где хранится то, что несправедливо, но не поддается изменению.

«Это неважно», – сказала я про себя, выходя обратно в коридор. Лишнее место в кабинете не поможет купить продукты или оплатить страховку.

Когда я подошла к кабинету Иоланды, она не разговаривала по телефону и не глядела на экран компьютера. Если глаза меня не обманывали, она ничего не делала, что было странно.

– Входи, – позвала она. – Закрой за собой дверь.

Я села перед ней, раздумывая, что она скажет. Откинувшись на спинку своего эргономичного кресла, Иоланда сложила руки на груди.

– Ты связалась со Стерлингом? – спросила она.

– Да. На следующей неделе у нас назначена встреча.

– Хорошо. Я была удивлена твоим ответом, когда попросила тебя заняться этим вопросом.

Теперь мы переходили к делу.