Я в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/55).

Да, в азартной игре человек испытывает свои шансы, но он и читает в ней свою судьбу. У него создается впечатление, что ему открывается в ней нечто связанное с ним самим, — впечатление тем более сильное, что больше перед ним никого нет:

Я уже говорил вам, что все линии развития теории сходятся к бинарному символу, к тому факту, что, пользуясь символами нуля и единицы, можно записать что угодно. Что же еще необходимо для появления в мире того, что называем мы кибернетикой?

А необходимо, чтобы функционировало это в Реальном и от любой субъективности вполне независимо. Необходимо, чтобы наука пустых мест, встреч как таковых, осуществляла свои подсчеты и комбинации самостоятельно, сама по себе.

Что для этого нужно? Нужно найти в Реальном что-то такое, что могло бы этому послужить опорой. Связать игру символов с

Реальным человек пытался всегда. Он делал надписи на стенах, он даже придумал историю, где надписи Мене, Текел, Фарес — появлялись на стене сами, он помечал цифрами положение солнечной тени от часа к часу. Но в конечном итоге символы всегда оставались на том месте, которое было предназначено им при их появлении. Они были с реальным так плотно склеены, что их можно было принять за вехи, помогающие в нем ориентироваться.

Новое заключалось в том, что им позволили летать на своих собственных крыльях. А сделать это удалось с помощью простого, обычного, находящегося у вас под рукой приспособления, и вам достаточно нажать этой рукой на ручку, чтобы пустить его в ход. Приспособление это — дверь.

3

Дверь, если подумать, вовсе не является чем-то вполне реальным. Стоит вам за таковое ее принять, и с вами будут происходить странные недоразумения. Так, если, понаблюдав за дверью, вы придете к выводу, что она создает сквозняки, то, направляясь в пустыню, вы прихватите ее с собой для прохлады.

Я долго рылся в словарях, пытаясь узнать, что же это такое — дверь. У Литтре двери (porte) посвящено две страницы, и там есть все — от двери как отверстия до двери как более или менее подвижного затвора, от Блистательной Порты до двери, которую захлопывают перед носом или "надевают маской на нос" (если вы придете снова, маска будет вам готова, si vous revenez je vous en fais un masque sur le nez, — пишет Ренар). После чего, без какого-либо комментария, Литтре добавляет, что дверь должна быть либо открыта, либо закрыта. Все это, несмотря на обилие литературных реминисценций, меня не вполне удовлетворило, так как к народной мудрости я испытываю врожденное недоверие — она вбирает в себя множество вещей, но в форме всегда несколько путаной, так что отчасти именно поэтому психоанализ и существует. Дверь действительно должна быть либо открыта, либо закрыта. Но состояния эти не равнозначные.

Мы можем здесь довериться самому языку. Да, дверь открывается в сад, но нельзя сказать, что она закрывается в овчарню или в ограду. Я понимаю, что смешиваю здесь porta и fores, ворота, но

мы в такие детали входить не будем. Итак, продолжим наши размышления о двери.

Из моего упоминания овчарни и ограды можно было заключить, будто речь идет о пространстве внутреннем и наружном. Думаю, это ошибочно — мы живем в эпоху масштабов достаточно грандиозных, чтобы представить себе стену, опоясывающую весь земной шар, и если вы проделаете в ней дверь, где будет внутреннее пространство, а где наружное?

Открытая дверь не становится от этого щедрее. Говоря по-французски, окно выходит в поле (fen^etre donne sur la campagne), мы употребляем глагол donne, дает. Забавно, что когда мы употребляем тот же глагол в отношении двери, мы подразумеваем, как правило, что она закрыта, или даже заперта.

Дверь порою "высаживают", и это всегда поступок довольно решительный. От двери же, как и от ворот, чаще, чем от чего-либо другого, "дают поворот".

По обе стороны двери вполне могут стоять два человека, друг друга подстерегающие, в то время как с окном такой ситуации вообразить невозможно. В дверь иногда ломятся — даже в открытую. И это, разумеется, как говорил Альфонс Аллэ, жестоко и глупо. Войти через окно всегда считалось поступком несколько развязным, и уж во всяком случае сознательным, в то время как через дверь можно войти порою даже этого не заметив. Таким образом, дверь, в первом приближении, не несет той же функциональной нагрузки, что и окно.

Дверь, по самой природе своей, принадлежит символическому порядку, и, открываясь, она ведет в нечто такое, о чем мы точно не знаем, Символическое это или Реальное, но наверняка знаем, что это одно из двух. Между открытием двери и закрытием ее отношения асимметричны — если, открываясь, дверь регулирует доступ, то, закрываясь, она прерывает цепь. Дверь — это подлинный символ, символ по преимуществу, и крест, знаменуемый в нем пересечением прохода и преграды, всегда будет верным признаком того, что здесь где-то прошел человек.