Я видел город на заре

– Ой! – вскрикнула Даша – гадость какая! – в руках она держала спутанный клубок неопределенного цвета.

– Чего это гадость! – обиделась Кондратьевна, – это шиньон. Из собственных, между прочим, волос. Я ведь не как другие-прочие, я яблоко или консервную банку в бабетту для объема не подкладывала. У меня все свое было, натуральное.

– Э! – ревниво воскликнула Марья Михайловна, – да ты, подруга, была блондинкой! – Даша с уважением посмотрела на бабушку, сумевшую опознать цвет в этом старом шиньоне.

– Ага! – кивнула Кондратьевна. – Всю жизнь была блондинкой, а мечтала быть брюнеткой. А с ресницами как всю жизнь маялась! Тонкие, белесые… Мажешь их тушью, мажешь, иголочкой разлепляешь, а все дрянь какая-то получается!

– Ну, и что ж ты не колданула? – подозрительно спросила Марья Михайловна. – Я первым делом себе сделала брови и ресницы погуще. А потом уже брови потоньше, а ресницы еще гуще. Ну, и грудь тоже…

– Грудь у меня своя была. А про ресницы я как-то не догадалась. Да что на мелочи всякие силу тратить? Разве она для того нам дадена?

– А для чего ж еще?

– Чтоб мир был лучше, – уверенно ответила Кондратьевна.

Дворовая ведьма фыркнула:

– Ну, тут мы с тобой ни за что не сойдемся!

Между тем Даша вынула из чемодана шерстяной жакет в крупную сине-зеленую клетку («Самолучший индийский мохер!» – прокомментировала Кондратьевна), стопку открыток, два альбома старых фотографий, несколько пачек писем и старую тетрадь, обложка которой была обтянута синим бархатом и скреплена медной застежкой с замочком. Замок был заперт.

– О! – встрепенулась Кондратьевна. – А где же ключ?

Похититель сливок

Из существ, способных украсть сливки, которых знал Кощей (а знал он их предостаточно), самым близким и легкодоступным был кот Баюн. Кот Баюн издревле сторожил один из проходов в тридесятое царство, тот самый, что расположен неподалеку от дуба зеленого, и с годами остепенился и обзавелся солидным брюшком, что, однако, не мешало ему тащить все, что плохо лежало. Мог ли он стащить некие виртуальные сливки, которые кто-то снял с Санкт-Петербурга? Кощей сомневался. Все-таки не тот масштаб. Но расспросить волшебного кота все же стоило.

Баюн, естественно, начал запираться.

– Виданное ли дело, – грустно промурлыкал он своим самым убедительным голосом, – чтобы меня, честного кота, обвиняли в таком злодействе! Я снял сливки! Я украл лицо у почтенного города! Я, который все глаза проглядел, охраняя вверенные мне границы тридесятого царства, все ноги исходил по этой проклятой золотой цепи, все горло сорвал, распевая положенные песни и сказывая дозволенные сказки! Я, который верой и правдой, – тут кот сорвался на страдальческий мяв, пал на землю и, уткнувшись здоровенным лбом в лапы, принялся вздрагивать всем своим обширным телом, весьма натурально изображая рыдания.

– Ну, ну, не убивайся так, – сказал Кощей, смущенный неожиданным представлением, – я тебя ни в чем не обвиняю. Я просто хочу узнать, не слышал ли ты о ком-то, кто способен на такое злодейство?

Кот повздрагивал крупом еще немножко, после чего довольно ловко запрыгнул обратно на цепь и, высоко вздыбив шерсть, в которой каждый волосок был или шелковым, или серебряным, нравоучительно мяукнул:

– Сразу видно, что вы, государь, редко читаете детективы.

– Да и совсем я их не читаю! – обиделся великий маг, – что мне для чтения государственных бумаг, что ли, мало? – по правде сказать, бессмертный старик предпочитал в последнее время читать сентиментальные дамские романы, над которыми хохотал без устали и которые искренне считал литературой сатирической.

– А читали бы, то знали бы, что самое главное в любом преступлении найти, кому оно выгодно. Кто получил или мог получить прибыль от свершившегося злодеяния? И вообще, я бы поискал среди родственничков. Самое сладкое дело – свистнуть что-нибудь у отца там, или брата, – тут кот подмигнул Кощею сперва левым глазом, потом правым, а потом моргнул обоими глазами сразу и намекающее прищурился.

– Да разве ж у городов бывают дети! – вскричал рассерженный маг, – что ты мне мозги пудришь?

– У городов бывают сестры, – смиренно муркнул кот, всем своим видом выражая преданность государю и полную неспособность пудрить кому-либо мозги.

– Сестры? – задумчиво протянул царь тридесятого.

– Еще какие! – восторженно вскричал кот, – Ведь у Питера же сестра, это же всем сестрам сестра! Это же сама… Прекрасная Незнакомка!

И Кощей помрачнел лицом.

Прекрасные незнакомки